Солнце светило ярко, однако воздух нёс в себе щиплющий холодок, принадлежащий более позднему времени года. Осень на Малой Гаодии проходила достаточно мягко, но зима, по мнению учёных и астрологов, обещала быть жестокой. Не самые приятные перспективы, с учётом прошедших бед.
«И грядущих тоже», — прикинула Милена.
С высоты Ороз-Хора ей могло казаться, что всё следует знакомым по прежним временам путём. Но здесь было не так. Она успела забыть то чувство, когда смотришь на полные опасностей дали, когда стоишь на самой границе действия своей власти.
«Здесь, в Тасколе, людей казнят за пренебрежение, проявленное к роду Мираделей или за моё неправильно произнесённое имя. Но там, за стенами, картина совершенно иная. Там нет власти Империи Пяти Солнц. Нет власти моего мужа», — подумала она.
Министр внутренних дел Инар Моурен, министр военных дел Косто Лоринсон, министр разведки и шпионажа Мариус Дэбельбаф и даже генерал Эдвен Летреч — все они по разному определяли численность армии Челефи.
Сама Милена, следуя необъяснимой женской логике, уровням доверия тем или иным сведениям, а также собственным умозаключениям, считала, что войско врага состоит из двадцати-двадцати пяти тысяч кашмирцев и ещё тысяч пятнадцати разного сброда. Правда это не считая «кукол», которые могут составить от трёх-четырёх до десятка тысяч противников.
Если бы Таскол располагался на обращённой к Аметистовому заливу стороне равнины, посчитать их число было бы несложно, но здесь, быстро перемещаясь среди окрестных холмов, восставшие могли осаждать город, не особо раскрывая численность войска и его диспозицию. Имперским математикам приходилось действовать, опираясь лишь на слухи и число далёких костров. Пользуясь старинной методикой, постоянно усреднявшей самые свежие оценки с результатами прежних подсчётов, они заключили, что кашмирцев насчитывалось около тридцати тысяч, что существенно меньше сорока пяти, на которых настаивал Мариус Дэбельбаф.
Сама Мирадель располагала лишь четырьмя тысячами стражи — оставшимися со времён дворцового переворота Силакви. Изначально городской стражи было почти пятнадцать тысяч, но многие погибли, а ещё большее число — сбежали. После того, как Милена вновь села на трон, аналогично поступили рыцари веры высшего жреца.
Объединив войска, императрица получила максимально скромные цифры, которых не хватало даже для контроля столицы, что говорить о выживании при осаде?
К счастью, ещё до нападения Челефи, подошли войска генерала Летреча — десять тысяч солдат, отчего ситуация значительно улучшилась. К ещё большему счастью, генерал сохранил людей во время дворцового переворота, попросту не выпуская их из казарм и специально предназначенных для армии военных районов столицы.
И всё же, Мирадель не испытывала уверенности в своей безопасности. В народе ходили слухи, что кашмирцы обрушат стены Таскола, а потом устроят на улицах кровавую бойню. Говорили, что сами боги помогают им, а Хорес отвернулся от Империи из-за смерти высшего жреца.
Косто Лоринсон, стоявший рядом с ней, брызгая слюной, клялся и божился, что Милене нечего опасаться. Сами брызги, впрочем, свидетельствовали об обратном. Пылкие страсти всегда были грехом дураков, а война, как и азартная игра, дураков любит.
Вид приближающегося отряда Челефи зацепил её, а потом императрица увидела стяг — перекрещенные кривые сабли Кашмира. Под этим знаменем они шли в бой и умирали. Всегда. Что при завоевании, что при восстании.
— Они рискуют, — заметил Инар Моурен. — Идут к нам малыми силами.
Более остроглазый Дэбельбаф сдавленно охнул.
— Это не доверенное лицо Челефи или его переговорщик, это он сам!
Что же, это и правда многое меняло.
— Неужели этот предатель и правда желает переговоров? — нахмурилась Милена. — После всего им устроенного?
— Хорес даровал вам удивительную возможность, ваше величество, — гнусно прошептал ей Лоринсон.
Мирадель отмахнулась и взглянула на генерала Эдвена Летреча, единственного человека, обладающего реальным боевым опытом. Мужчина задумчиво смотрел за стены, непроизвольно выпятив нижнюю челюсть, словно верблюд, собравшийся как следует плюнуть.
Осознав, что на нём собралось чужое внимание, генерал покосился на императрицу и коротко кивнул.
— Согласен с министром, — не слишком довольным голосом проговорил он. — Хотя моё сердце протестует подобному поступку.