— Молчи.
— Но…
— Хочешь правду? Этот человек был настолько жалок, что я пожалел его, поняла? Теперь прекрати мямлить и давай с этим покончим.
Ариана закатила глаза.
— Троица! Я ведь уже знаю, сколько стоят лошади в этой треклятой колонне! Ты заплатил огромные деньги, Ворсгол. Я безумно благодарна и…
— Довольно, — рыкнул раздражённый мужчина. — Ты права. Я заплатил целое состояние за право убить грёбаных зверюг или тебя. Что выбираешь?
— Ты не можешь их убить…
— Ещё одно слово, и на этом холме вырастет курган из камней для одной чересчур везучей девки, после чего мы проверим, как долго твоя удача, если она вообще есть, будет помогать уворачиваться от булыжников. Поняла меня? Хорошо. Теперь передай аркан и сладкую морковку. Начнём с того, который ещё тут.
— А может, стоит погнаться…
— Ариана, — предупреждающе проговорил Ворсгол.
— Прости. Камни выбирай полегче, пожалуйста.
Глубоко вздохнув, казалось, что я ощутил всю нашу колонну. На языке появился вкус соли — соли человеческого тела — слизанной с кожи мертвеца.
Подавив желание сплюнуть, посмотрел на Килару.
— Погоди, дай разобраться, — медленно произнёс я. — Сержант Лотар и Грайс избрали себя официальными представителями всей Первой армии для аудиенции с герцогом? Лотар? Грайс?
Полноценно выздоровевший Фолторн, стоявший за спиной, подавился смешком, заслужив мой негодующий взгляд.
— Мелкий тоже на это подписался, — невинным тоном добавила капрал. — Так что их трое пошло, я так думаю. Может, ещё парочка.
— Ох, разбирайтесь с этим сами. Нет, найдите Маутнера, пусть он разбирается, — закрыл я глаза ладонью, не в силах хоть что-то добавить.
— Но ведь капитан тоже отправляется в нашу вылазку, — напомнил мне Фолторн, отчего я глухо застонал.
— Тогда сообщите бригадиру Гаюсу или Лоджу, — постановил я. — И вообще, откуда в Нанве мог взяться герцог? Сбежал из Империи?
— Может остался после разгрома их армии? — предположила Килара. — Хотя лично я больше склонна верить в обман. А значит, той троицы хватит. Сами справятся.
Почесав лоб, я пожал плечами, а потом махнул рукой, направившись в сторону точки сбора. Только что объявили остановку на ночь, а значит пора.
Сегодня наша группа из восьми человек отправится уничтожать на первый взгляд мелкого, но чертовски неприятного врага, командующего постоянными кровопролитными налётами на всю колонну. Зарни, небось, ссытся от счастья, что под его рукой «расцвёл» столь ядовитый шипастый цветок.
Свора клановых собак, следующих за Серыми Ворóнами, которая дралась за что-то невидимое в грязной, пожелтевшей и покрытой инеем траве, отвлеклась от своего занятия, когда мы с Фолторном прошли в десяти метрах. Прищурившись, я внимательно осмотрел жилистых, пятнистых псов.
— Лучше не пялься так сильно, лейтенант, — пробормотал мой ученик. — Ты не один из клана и они это знают.
— Интересно, что они там едят? — проигнорировал я его.
— Нам лучше не знать.
— Ходили слухи о разрытых детских могилах, — припомнил я.
— Послушай моего совета, Изен, — серьёзно сказал он, обогнав меня и посмотрев в глаза, — нам лучше не знать.
— А ведь некоторые беженцы вызвались сторожить эти могилы, — хмуро ответил я.
— И очень пожалеют об этом, — скривился Фолторн. — Попомни мои слова, эти псы — само воплощение Кохрана.
Едва мы прошли мимо, как провожавшие нас глазами собаки снова начали шумно драться.
В лагере горели костры. Последняя линия защитников охраняла периметр. У круглых кожаных шатров старики и дети смотрели на проходящих мимо с тем же мрачным, немного угрожающим вниманием, что и собаки.
— Что-то мне кажется, — мрачно улыбнулся я, — желание защищать беженцев среди рядов наших солдат понемногу гаснет.
Фолторн согласно, но молчаливо кивнул.
Мы шагали дальше, петляя среди шатров. В воздухе висел густой дым, запах конской мочи и варёных костей — едкий, но странно сладковатый. На глаза мне попалась старуха, которая возилась с одним из железных котлов с костями. То, что в нём кипело, явно состояло не только из воды. Плоской деревянной лопаткой женщина собирала густой жир и костный мозг с поверхности и запихивала в кишку, которую затем перекрутят и превратят в сосиски.
Старуха заметила нас и протянула деревянную лопатку — будто предлагала несмышлёному малышу дочиста её вылизать. В жире виднелись кусочки полыни — эту приправу я когда-то любил, но теперь возненавидел, поскольку, кроме неё поблизости ничего не росло и, соответственно, ныне полынь добавляли везде, куда можно.