— Смесь магии и оружия, — ответил капитан. — У ребят взрывчатка. Сильная. Плюс колдовство. Этого должно хватить, чтобы достать практически любого, кроме, разве что, имперского инсурия, зачарованного со всех сторон — а там где не зачарованного, прикрытого тремя миллиметрами чистой стали.
Я обернулся и посмотрел на шатёр. Возле него стояло несколько солдат, внутри, наверняка, тоже есть охрана. Даника сказала, что вошло четверо и среди них был Пилекс Зарни… Выходит, там сам малый воевода, командир кавалерии, возможно какие-то его люди — не сидит же он там один? — и ещё трое. Кто? Советники? Помощники? Другие офицеры? Маги? Сионы? Простые солдаты?
— Мы должны дождаться, когда он уйдёт, — снова сказал Галентос. — Даника, скажи ему.
— Хватит, Галентос. Пусть сам решает, — процедила Даника. — Или ты думаешь, что мы столь близки, что Изен сразу последует моему слову, отключив свои мозги?
— Ничего я не думаю, — отвернулся маг.
На мне собрались взгляды, которые я ощущал даже сквозь туман. Дилемма… Как же лучше поступить? Незримые чаши весов замерли в причудливом равновесии.
Глава 4
«На закате жизни, по ночам, я часто оглядываюсь на пережитое. Столько смертей тех, кого я любил, кем дорожил в своём сердце, изгнали ощущение торжества из моих мыслей. Даже тот факт, что мне удалось избегнуть подобных превратностей судьбы, лишился победного блеска. Знаю, ты видел меня, друг — морщинистое лицо, молчаливый взгляд, холодные камни, которые замедляют мой горький шаг, когда я иду вдоль череды минувших лет, облачённый во тьму, как и все старики, одержимый воспоминаниями…»
Диорсий, «Чудотворец из Лабиринта».
Аметистовый залив, взгляд со стороны
— Ты ошибаешься, отец! — воскликнул Финнелон в последний раз, прежде чем его могучее тело сиона было подвешено на крест, поставленный прямо на центральном корабле, флагмане. Разумеется были использованы только лучшие зачарованные материалы: гвозди, верёвки, доски — всё имело руны, без которых нельзя было обойтись. — Отец! Ты не ведаешь, что творишь! Ты обезумел! Обезумел!
Но Дэсарандес с отстранённым выражением лица лишь отвернулся и взглянул на собрание высших офицеров, которые собрались на его корабле. Для этого они специально использовали шлюпки, перебираясь в них на флагман, управляемый командой их повелителя.
Никто не ожидал, что плывёт наблюдать за казнью. Да ещё и кого? Младшего сына императора!
— Жизнь и смерть — лишь вопрос веры, — произнёс Дэсарандес, чей голос охватил почти три сотни человек, выстроившихся перед ним. Один из сионов, по приказу Аелиноса, старшего сына императора, которому было уже сто три года, заткнул его брату рот. Аелинос смотрел на всегда раздражавшего его родственника с глубоким удовлетворением. Улыбкой, которая искажала черты его лица, делая похожим на стервятника, наконец-то дождавшегося смерти своей жертвы.
Не все смогли по достоинству оценить совершённое Дарственным Отцом и он знал это. Бессмертный император собрал людей, чтобы даровать им своё откровение, демонстрируя власть и право казнить или миловать.
Конечно же, никто из верных ему людей никогда не посмел бы усомниться в праве Дэсарандеса, но… Их родина в огне, а военные завоевания завершились разгромным поражением. Боевой дух имперских командиров и офицеров упал на самое дно, а долгое плаванье, полное вынужденного безделья, лишь усугубило ситуацию.
— Вы, — начал Мирадель, — готовились к победе и захватам новых земель. Готовились пройти по территории нашего соседа, неся справедливую кару за все преступления, которые они совершили. За зло, потакание своим порокам, иноверство и хулу. Но теперь вы здесь. И полны усталости.
Внимание людей было сосредоточено на своём повелителе, чей голос доходил даже до самых дальних рядов. Чего уж, если бы корабль мог такое позволить, Дэсарандес собрал бы все десять тысяч оставшихся у него воинов. Элиту из элит, перед которыми произнёс бы величественную речь.
«Не всё сразу», — подумал император.
— И я спрашиваю вас. Как же получилось, что теперь мы находимся здесь? Как вышло, что мы покинули земли нашего врага и возвращаемся обратно, с потерями и без законных трофеев? Бежим, словно побитые дворняги⁈
Собравшиеся осторожно закивали. Они ожидали ответов. Ждали откровения.
— Наши легионы пронеслись сквозь все земли Империи, словно нож. Нанесли серию поражений расколотому Нанву, обезлюдили и обескровили их города, — слова его грохотали будто гром отдалённой, но всё же явственно слышной грозы. — Этот нож, что, сверкая лезвием в необъятной тьме, преодолел невообразимые бездны, дабы, наконец, вонзиться сюда. В это самое место.