Гранн нахмурился ещё сильнее.
— Сегодняшняя победа горька, — только и смог, что произнести он.
— Чудовищ гисилентилов почти не осталось. Остатки преображённых разбежались, но их быстро найдут. Главное, что не выжил никто из самих гисов. Кроме, конечно, запечатанной Амманиэль и нескольких представителей Верховной Ложи, составившие ей компанию. Но ближайшие сотни лет о них можно не думать, — улыбнулся Лайтикиль. — Нам остаётся лишь подвести итоги, собрать трофеи, да вернуться на родину — зализывать раны и восстанавливать былое величие. Более того, сейчас человечество сильно, как никогда! Мы объединены, чего не происходило никогда ранее. Ни разу за всю историю! Мир, Изабилигас, весь мир лежит перед нами!
— Мир, на который ты, Атерний, имеешь самые хищнические планы, — усмехнулся Гранн.
Он всё ещё разглядывал армии внизу и не заметил вспышки гнева, вызванной его бездумным замечанием. Вспышка угасла мгновение спустя, и на лицо Лайтикиля вернулось равнодушное выражение.
— Мир принадлежит нам, друг мой, — повторил Атерний.
— Смотри, один из сионов отошёл и залез на дальний холм, — прищурился Изабилигас. — Это случайно не герой Орозон? Что он там увидел? Или вернулся Хорес?
— Что ты думаешь о героях войны, Гранн? — спросил Лайтикиль, оставив слова собеседника без ответа. — Они сражались совместно с нами, против общего врага, но некоторые из них почему-то взошли на престол поверженных гисами богов и стали новыми, пока совсем юными и слабыми, но владыками мира. Не кажется ли тебе, что это… излишне высокая награда за то, что солдаты всего лишь выполняли приказы?
— Нет, Атерний. Они изменились не более нашего. И награду получили себе под стать. Те, кто хотел, стали новыми божествами. Но взамен им предстоит столкнуться с тяжелейшей и сложнейшей задачей: бесконечность времени сдерживать могучее непобеждённое зло в лице Верховной Ложи гисилентилов. Кто, кроме богов, будет способен повторить этот подвиг? Кто, кроме тех, кто сражался здесь и сейчас, чьи глаза застилает кровь и кошмары, ужасы этой войны, Великой Войны, способен на сей подвиг?
— Великой Войны?
— Как ещё назвать то, что случилось? Великая Война — и никак иначе. Историки сложат о ней сотни книг, барды напишут тысячу песен, — он пожал плечами. — Они возвеличат нас. Всех нас.
— Сильно сказано, Гранн, и странно услышать такое от тебя. — Лайтикиль пожал плечами и аккуратно начал обходить его по шатким трупам. — Говоришь, возвеличат…
Атерний пристально следил за соратником, но Изабилигас стоял к нему спиной и не отрываясь смотрел на немногих выживших Буревестников на равнине.
— Джорис Орозон… выдающийся человек. Пережил плен. Уничтожил крепости гисов. Лично поразил Лэйлусура. Человек-легенда. Я знаю, что как минимум два бога предлагали ему принять свой титул, когда умирали, но он отказался. Хотел бы я знать…
Гранн не успел договорить, ведь Лайтикиль вытащил артефактный кинжал из голенища своего сапога и всадил прямо в спину воина.
Мускулистый мужчина содрогнулся и заревел…
…а легионы Солнца разом развернулись на Буревестников и бросились со всех сторон, завершая последнюю бойню дня.
Многочисленные артефакты, заключённые контракты, защитные руны — ничего не помогло против специально созданного кинжала, чья цель была ОБХОДИТЬ любые ограничения.
Изабилигас рухнул на мёртвые тела паукообразных тварей гисов, а потом, не удержавшись, покатился по трупной горе вниз, добавляя своей крови в общее месиво. Атерний неспешно направился следом.
Настигнув ещё живого союзника-соперника, Лайтикиль присел рядом на корточки.
— Так бывает даже у братьев, увы, — пробормотал он. — Править должен один. Не двое. Как ни велик этот мир, Изабилигас Гранн, раньше или позже началась бы война между мной и тобой. Теперь только один будет управлять миром. Только один вернётся обратно, объятый славой победителя гисов. Только легион Солнца. Я оставлю в Азур-Сабба верных людей, которые будут поддерживать на этих прóклятых землях порядок, а сам вернусь на Гаодию, где объединённые страны склонятся предо мной.
Какой-то время Атерний смотрел в застывшее в предсмертной агонии глаза Изабилигаса.
— Один народ. Один правитель. А потому герои войны тоже найдут свою смерть. Не сразу, но найдут. У меня не так много времени, чтобы вкушать плоды объединения человечества, но Стиракс… Мой сын унаследует всё. Весь мир.
Он встал, слушая крики последних воинов Буревестника с равнины.