— Однако… — удивился Гаюс, — столько золота тяжеловато будет нести аристократам.
— Лучше им, чем нам, — процедил Логвуд.
Маутнер откашлялся.
— Деньги-то пойдут из солдатского жалованья, да? — проникновенно поинтересовался он.
— Нанв, расколотый или единый, всегда платит свои долги, — прорычал Логвуд.
В этом заявлении прозвучал отзвук будущих событий, и наступившее молчание подсказало, что не только я это понял.
Глава 6
«В полном соответствии с характером своих хозяев, сизианская пустынная собака — порода жестокая и непредсказуемая, небольшая, но сильная, однако более всего она славится своим упрямством и волей».
Стирвур Аскелес, «Жизнь покорённых».
Дахабские горы, взгляд со стороны
Даника со стоном перекатилась набок, но не открыла глаза. Девушка слишком устала, чтобы такая малость заставила её проснуться.
Ей снова снился кошмар. Чужая память — это не только полезные светлые или приятные воспоминания. Передавалось… многое. И кое-что превалировало.
Плевать, что преимущества были куда более весомы. То — дневные мечтания, которые превращались в пот, страх и холодный озноб, пробирающий ночью.
За всё приходиться платить.
Тёмное прошлое Серых Ворóн снова дало о себе знать. Как и память одного юнца, Хэдриуса, решившего пойти на поводу старейшин и подставившем своего вождя, Коннака, под последний кашмирский налёт.
Сизиан никогда не покорялся своим соседям. Правила игры изменил лишь Дэсарандес, но в тот год Кашмир был опасно близок. В тот год… полторы сотни лет назад.
И теперь Даника снова видела его воспоминания, которые даже в виде сна вызывали у неё острый приступ паники.
Талантливый юный маг Хэдриус, которому до появления Стигматов оставалось ещё более полугода, внезапно проснулся. Какой-то шум… Огонь в шатре потух. Кругом царила непроглядная тьма. Шкуры, которые обтягивали стены шатра, скребли сухие песчинки, поднятые сильным ветром.
Одна из трёх его жён застонала во сне и завозилась под одеялом. И тут Хэдриус услышал его снова. Стук в деревянный, оббитый кожей полог, прикрывавший вход.
— Борди? — хрипло прошептал он. Один из его старших сыновей ушёл накануне и не вернулся домой. Они решили, что мальчишку застал поднявшийся в пустыне самум и что он вернётся, когда переждёт его где-нибудь в укрытии. Борди уже не раз такое вытворял. Однако Хэдриус всё же беспокоился за него.
«Вечно он где-то шляется, этот мальчишка!» — мелькнула у парня короткая мысль, полностью уловленная Даникой.
— Борди?
Молчание. Снова стук. Хэдриус не то чтобы встревожился — ему скорее стало любопытно. Он вытащил ноги из-под одеяла и нагишом пробрался к своему рунному мечу. Он был уверен, что это просто Борди дурачился, однако для Серых Ворóн, после долгой войны с Кашмиром («Наш клан, совместно с остальными пустынниками, отбивал чужое вторжение. Война длилась больше десяти лет», — припомнила Даника), настали тяжёлые времена. Мужчин осталось мало. Даже маги, совсем ещё юнцы, взяли по несколько жён, пытаясь восстановить прежнюю численность племени.
Никто не знал, чего теперь ждать.
Сквозь щель в конической крыше шатра сверкнула пустынная молния. Такое бывает, сухая гроза, где капли дождя испарялись в воздухе, не успевая долететь до земли. Увы, но Сизиан не терпел влаги.
Сухие песчинки, поднятые ветром, снова зашелестели по стенке шатра, заскребли его, будто мёртвыми пальцами. Следом прогрохотал раскат грома, от которого зазвенело в ушах. И снова стук.
Хэдриус напрягся. Волшебник, удерживая в руках рунный меч, осторожно пробрался к выходу между своими детьми и жёнами, после чего немного помедлил и, наконец, вышел наружу.
Борди, конечно, мальчишка озорной — возможно, именно поэтому Хэдриус так над ним трясся, — но швыряться камнями в отцовский шатёр посреди ночи? Озорство ли это? Или злоба?
Колдун стиснул эфес меча и ввёл себя в состояние гнева, что получилось с трудом. Его пробирала дрожь. Снаружи, в полной темноте, дул песчаный ветер, осыпая его тело колючими крупинками.
Новая беззвучная вспышка, за которой последовал оглушительный гром. Ничего не было видно. Казалось, весь мир скрипел и кружил вокруг него, окутанный пеленой ветра, бьющего во все стороны. Этот звук напомнил ему столкновение армий, когда вся энергия на чары уже кончилась и люди крушили друг друга старой доброй сталью.
Молодой волшебник стиснул зубы, чтобы не стучали от холода пустынной ночи и могучего ветра, и сделал шаг вперёд. Под босую ногу попал камень.