— Чтобы освободить нас! — удалось выкрикнуть волшебнику. — Чтобы избавить Серых Ворóн от твоего ига, прокля́тый тиран!
«Всё так, как и говорили старейшины. Это чудовище должно было умереть в битве с кашмирцами. Почему он ещё жив⁈»
— Вы слышали, он сам признался! — воскликнул Коннак. — Верс должен быть предан смерти, как сам, так и все его домочадцы!
— Нет… — прохрипел Хэдриус, но немота вновь брала своё.
«Где же тут справедливость? Да, я предал своего вождя — но ради чести. А Коннак ежедневно мучает весь клан, каждого из нас!»
Даника не знала, кто из них прав.
Коннак раскинул руки, словно хотел схватить грозовые тучи.
— Я — вождь Серых Ворóн! Я вернулся из мёртвых! И я сказал своё слово! Кто посмеет оспаривать моё решение?
Песок продолжал кружить вокруг людей, завиваясь спиралями. Все с ужасом смотрели на происходящее, но никто не решился перечить безумцу. Потом женщина, полукровка, наполовину имперка, которую Коннак взял в жёны, вырвалась из толпы и бросилась вождю на шею, неудержимо рыдая. Она колотила его по груди слабыми кулачками и стенала что-то невнятное.
Коннак на миг прижал её к себе, потом сурово отстранил.
— Это я, Мельба, — сказал он с постыдной нежностью. — Я жив и здоров.
Потом обернулся от неё к Хэдриусу. При свете факелов он казался демоном, при свете молний — призраком. Жёны и дети Хэдриуса собрались вокруг своего мужа и отца, умоляя и завывая. Хэдриус чувствовал под своей головой мягкие колени, чувствовал, как тёплые ладони гладят его лицо и грудь. Но сам он не мог оторвать глаз от хищной фигуры своего вождя. Он смотрел, как Коннак схватил за волосы его младшую дочь и оборвал её визг острым железом. На какой-то ужасный миг она оставалась насаженной на его клинок, и Коннак стряхнул её, точно куклу, пронзённую вертелом.
Жёны Хэдриуса завопили и съёжились. Возвышаясь над ними, вождь Серых Ворóн рубил и колол, пока все они не распростёрлись в пыли. Только Толея, светловолосая дочка старейшины Шулемата, одного из тех, кто уговорил волшебника ударить Коннаку в спину, осталась в живых. Она плакала и цеплялась за мужа. Коннак схватил её свободной рукой и поднял за шкирку. Её рот шевелился в беззвучном крике, точно у рыбы.
— Это и есть ублюдочное отродье Шулемата? — рявкнул Коннак.
— Да… — прохрипел Хэдриус.
Коннак отшвырнул её в песок, точно тряпку.
— Пусть останется в живых и полюбуется на наши забавы. А потом она заплатит за грехи своего отца и я смогу перейти к следующему предателю!
Окружённый своими мёртвыми и умирающими родичами, Хэдриус смотрел, как Коннак наматывал его кишки на покрытые шрамами руки. Он мельком увидел равнодушные глаза соклановцев и понял, что те ничего не сделают. Не потому, что боялись своего сумасшедшего вождя, а потому, что таков обычай.
Даника проснулась вся мокрая и трясущаяся. Этот сон, где она смотрела глазами умирающего волшебника, ощущая все его эмоции и чувства, был одним из самых тяжёлых.
— Но кое в чём ты ошибся, Коннак, — криво ухмыльнулась девушка. — О Хэдриусе помнят. Даже сейчас.
— Дахабские горы, чудесное зрелище! — скривившись, проговорил я, стоя на вершине Алербо и глядя на запад. Наступающая зима наконец-то укрыла всю грязь и слякоть белым. Сегодня выпал полноценный снег, отчего вид был, надо сказать, весьма красив. Если прищуриться, можно было увидеть далёкие поля, рыбные озёра, обширные куски леса и деревни, соединённые сеткой дорог. Плодородный, богатый, населенный край.
Был им. Издали невидно, но поля все потоптаны или сожжены, озёра и реки не могли похвастать даже мальками, размером с палец, дороги разбиты десятками тысяч ног и телег, а леса частично вырублены.
Алербо была олсмосским форпостом. Не крепость Карсо-Анс и тем более не Фирнадан, но благодаря высоте и умелому архитектору, представляла собой серьёзную угрозу. Как мне по дороге поведал Сэдрин, однажды именно в эту горную цепь упёрлась армия вторжения Сауды — в то время, когда вольные города ещё активно сражались друг с другом.
Тогда они, дескать, проторчали тут почти три дня, и по итогу направились в обход, совершив большой крюк, отчего Олсмос успел объединиться с Магбуром и отстоять свои границы. Такие вот дела.
Гора, на которой я расположился, была едва ли не в километр высотой и выглядела так, словно некто взял огромный молот и ради забавы изо всех сил ударил в её склон. Так возникла долина Дах, которая, по сути, долиной не была: овальная лохань диаметром в четверть километра, объятая с двух сторон скалистыми отрогами и завершающаяся почти отвесной стеной самого Алербо. Вход в эту как-бы-долину не превышал пятидесяти метров в ширину. Вела туда каменистая дорога, на которой едва разъехались бы два фургона. Усложнялось всё тем, что в обход херачить почти полсотни километров, а потому в каком-то роде Дахабские горы служили природной калиткой для всего Олсмоса. И если бы не возможность их обойти, то город можно было бы посчитать неприступным. Однако нет в мире совершенства!