Илазий запыхался от спешки, его обвисшие щёки и подбородки дрожали.
— Верс… То есть, лейтенант… Изен, — вытер он пот со лба, — мы желаем говорить с тобой.
Херовый сон, обратившийся кошмаром, тяжёлые будни и чудовищная усталость весьма подточили моё терпение. Как, впрочем, и грубые слова этого человека. Однако, покосившись на Нородона, я всё-таки сдержался.
— Может перенесём на утро? — как можно более вежливо спросил я.
— Совершенно невозможно! — возмутился третий аристократ. — Совет Знати не позволит отшить себя снова. Логвуд держит в руке меч и потому может оскорблять нас своим варварским равнодушием, но мы позаботимся о том, чтобы нашу петицию доставили — так или иначе!
Силой воли я заставил себя выпрямиться, а потом перевёл на него всё своё внимание. Мужчина превышал меня ростом примерно на шесть или семь сантиметров.
Геварди, сконфуженно откашлялся и потёр слезящиеся глаза.
— Лейтенант Изен, разреши представить тебе барона Делреса Клайзиса, до недавнего времени проживающего в Монхарбе…
— Не просто проживающего! — возмутился он. — Я был богат не меньше тебя! Не смотри на титул, он имеет мало значения. Я контролировал поставки кожи, идущей на производство обуви чуть ли не по всему Нанву! Второй, после архонта Плейфана, получал магов из гильдии. Имел долю в производстве инсуриев. Предо мной склонялись все эти надменные полководцы и генералы, бригадиры и полковники. Каждый военный — что сион, что нет — вынужден был считаться с моим мнением и боялся тени моего недовольства. Но теперь я стою тут, униженный, вынужденный выпрашивать аудиенцию у измазанного нечистотами верса…
— Делрес, пожалуйста! — раздражённо воскликнул Нородон. — Ты не приносишь пользы нашему делу!
— Делу⁈ Сегодня я получил пощёчину от салом вымазанного ублюдка, которого архонт Фатурк должен был казнить ещё много лет назад, при намёке на попытку захвата власти! О, уверяю, он горько пожалеет о своей снисходительности, когда вести об этом ужасе достигнут его ушей!
— Что случилось, Клайзис? — негромко поинтересовался я.
Сил мало. Тело уже не пылает. Остыл. Но ломит кости и болят мышцы. Я на пределе. Пошатываюсь. От тычка упаду. Проклятье… Ненавижу такие моменты! Разве что в вóрона превратиться? Может быть…
Меня едва не разбил смех. Я размышляю о том, как буду сражаться с этой троицей! Вот она, деформация разума на войне. Когда есть лишь союзники и враги. И эти люди не тянут на союзников. А значит…
Мой вопрос отчего-то застал мужчину врасплох. Он замер, лишь приоткрыв рот и обрызгав меня слюной. Сильно грязнее от этого я не стал.
Слово взял жирный (уже не очень) Монтнар.
— Лейтенант, комендант Логвуд забрал у нас всех слуг. Ещё на моменте перехода через реку. Вроде как на какие-то работы и помощь в бою против сайнадов. И с его стороны это была не просьба. Его дикие фирнаданские мясники просто увели их. Более того, когда один из наших почтенных коллег запротестовал, его ударили, так что он упал на землю. Вернули ли наших слуг? Нет. Живы ли они? Чем они занимаются теперь? Сколько из них пережили бойню у реки? Что с ними теперь? У нас нет ответов, в… волшебник.
Мозги медленно заскрипели, обрабатывая его слова. Дерьмо, если бы я был хотя бы чуточку более собранным…
— Вы беспокоитесь о благополучии своих слуг? — уточнил я.
— Кто будет обслуживать нас? — воскликнул Делрес Клайзис. — Готовить пищу, стирать и подшивать одежду, разбивать палатки и шатры, носить и греть воду для ванны? Немыслимо! Возмутительно!
— Я беспокоюсь за своих, — признался Нородон. На лице старика появилась печальная улыбка. — Не хотелось бы, чтобы их снова использовали в качестве… не знаю… пушечного мяса.
Я кивнул купцу. Геварди и правда создавал ощущение человека, которому не всё равно.
— Постараюсь разузнать, что случилось, — согласился я.
— Разумеется узнаешь! — гневно воскликнул Клайзис. — И побыстрее!
— Когда сможешь, — добавил Нородон.
— Ага, — только и сказал я, а потом развернулся на подрагивающих ногах. Мне нужно отдохнуть…
— Мы ещё не закончили! — рявкнул позади Делрес.
— Закончили, — холодно возразил ему Геварди.
— Кому-то нужно заняться местными шавками! Они лают сутками напролёт, мои уши уже болят от этого! — продолжил аристократ.
Но я уже не слушал, а шёл дальше. Желание вымыться стало невыносимым. Остатки чужой плоти, крови и желчи, собравшейся на рубашке и штанах (одет я, несмотря на холод, был легко — артефакты поддерживали контроль температуры) начали подсыхать.