Гермиона чувствовала, как ее мозг пытается вырваться из напряжения и агонии. Нужно отвлечься. Просто подождать. Но она не могла.
— Возьмите ее на осмотр. Держите меня в курсе всего, что скажет целитель.
Она была отлевитирована из камеры, но мир оставался размытым от звуков и боли. Слишком много звуков. Казалось, по ее коже пробегают вибрации. Должно быть, Гермиону держали внутри магического вакуума, потому что внезапно воздух взорвался шумом и светом.
Она попыталась сконцентрироваться, сосредоточившись только на звуке ботинок. Десять шагов прямо. Поворот направо. Тридцать шагов. Поворот налево. Пятнадцать шагов. Остановка. Один из охранников, левитировавших ее, постучал в дверь.
— Войдите, — сказал приглушенный голос.
Дверь со скрипом отворилась.
— Положите ее туда.
Гермиона почувствовала, как ее тело упало на смотровой стол.
Она ощутила прикосновения палочки на своей коже.
— Недавно применённые заклятия?
— Обездвиживание и Круциатус, — ответил новый голос. Гермионе показалось, что она узнала его, но ее разум был слишком затуманен агонией, чтобы распознать владельца.
— До сих пор обездвижена? — голос целителя звучал раздраженно. — Как долго?
— Минута. Может, больше.
Раздраженное шипение.
— Вряд ли у нас будет достаточно подопытных. Амбридж пытается уничтожить их? Свяжите ее. Иначе она поранит себя, когда я сниму заклятия.
Гермиона почувствовала, как кожаные ремни стянули ее запястья и лодыжки, и что-то зажали между ее зубами. Кто-то постучал палочкой по ее виску.
— Слушай сюда, ведьмочка, если твой разум до сих пор не превратился в кашу, то будет очень больно. Но, — весело продолжал он, — ты почувствуешь себя намного лучше после этого. Фините Инкантатем!
Мир Гермионы взорвался. Это было похоже на новый удар Круциатуса. Наконец она начала приходить в себя, ее тело дернулось, и из горла раздался крик. Ремни едва сдерживали ее от того, чтобы не выгибаться назад, когда девушка извивалась, раскачивалась и стонала в агонии. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она смогла перестать дергаться и продолжать кричать, пока у нее не пропал голос. Ее тело все ещё тряслось, а грудь вздымалась от рыданий.
— Хорошо. Теперь вы можете идти, — сказал целитель, снова ткнув Гермиону палочкой, — но передайте Амбридж, что, если появится еще одна такая же, я заявлю о ее саботаже проекта.
Гермиона приоткрыла один глаз и посмотрела, как уходят охранники. Ее зрение затуманилось. Все вокруг выглядело мучительно ярким, но она могла различать смутные очертания, и свет уже причинял меньше боли.
Целитель повернулся к ней. Это был крупный мужчина. Она его не узнала. Девушка прищурилась, пытаясь разглядеть его получше.
— О, здорово, ты в состоянии отслеживать движения, — он взял ее запястье, чтобы посмотреть тюремный номер с наручников, — заключённая номер 273...
Он снял с полки узкую папку и нахмурился, пробегая ее глазами.
— Грязнокровка, безусловно. Студентка Хогвартса. О, неплохие отметки. Хм. Неизвестное проклятие в живот. Неприятные новости для нас. Что ж, посмотрим, с чем тут придется работать.
Мужчина наложил на нее сложное диагностическое заклинание. Она смотрела, как ее магическая голограмма плывет над головой, и различные цвета выстраиваются вдоль тела.
Целитель тыкал их пальцем и что-то записывал. Его особенно интересовал ее живот, окутанный шаром с фиолетовым оттенком.
— Что?.. — прохрипела Гермиона сквозь кляп, все еще зажатый в зубах. — На что вы смотрите?
— Хм? На множество вещей, твоё здоровье в приоритете. Ты в очень хорошей физической форме. Где они тебя держали? Хотя ничего из этого не имеет значения, если я не смогу распознать это старое проклятие, которое все ещё в тебе.
Он работал в тишине еще несколько минут, прежде чем усмехнуться. Гермиона наблюдала, как с помощью сложного взмаха палочки и заклинания, которое она не могла разобрать, темный луч фиолетового пламени выстрелил ей в живот. Ее внутренности внезапно начали пузыриться, и она почувствовала, как что-то живое извивается среди ее органов. Что-то двигалось внутри нее.
Прежде чем девушка успела закричать, целитель послал в нее красный луч заклинания. Судороги прекратились, и ей показалось, что внутри нее что-то растворилось.