Если ты когда-нибудь окажешься рядом с таким фургоном, принюхайся, и поймешь, как пахло возле дома Люси Дангстон.
Но нам пора вернуться к тому дню, когда всё началось!
Люси сразу заметила, что на ее родной Хламской улице всё как-то не так. Обычно по утрам тут собиралась пробка из машин: мамы и папы везли детей в школу, ехали на работу, спешили на почту или в парикмахерскую и занимались ужасно скучными взрослыми делами. Но в тот день дорога не была забита. Более того – она была совершенно пуста. Ни одной машины… Люси посмотрела налево, направо, потом снова налево, потом опять направо, и повторила это еще раз двадцать (я не буду об этом писать, потому что это очень глупо), но в конце концов она убедилась: в Уиффингтоне определенно происходит что-то зловещее.
– Да что тут происходит? – подумала она.
Да, Люси, что-то и в самом деле происходило.
Куда подевался мистер Рэтклифф, морщинистый старичок, который в одних трусах всегда занимался йогой в садике перед своим домом? (Он считал, что в этом и заключается секрет молодости).
Куда подевалась Молли-молочница, развозившая на своем фургончике бутылки со свежим молоком?
Куда подевался Марио, итальянец с соседней улицы, который каждое утро пробегал мимо дома Люси в спортивных шортах?
Куда все подевались?
Вдруг Люси что-то услышала и вздрогнула. Может, это мама?
Откуда-то с Хламской улицы донесся скрип, а потом звон.
– Кто там? – крикнула Люси.
– Мама? – послышался тоненький голосок из-за живой изгороди через два дома от Люси.
– О, Элла! Это ты!
Люси с облегчением вздохнула, увидев Эллу Нойинг. Сначала появилось облако упругих кудряшек, за ним последовали круглые щечки и огромные, бездонные карие глаза, благодаря которым Элла всегда выходила сухой из воды. На ней была яркая розовая пижама из блестящего шелка, а на кармашке были вышиты инициалы. Из кармашка торчали модные солнечные очки с розовыми стеклами в форме сердечек. Люси ни разу не видела, чтобы Элла выходила из дома без них.
– Люси, я не могу найти ни маму, ни папу, а мне нужно приготовить пюре из авокадо, – пожаловалась Элла.
Не успела Люси ответить, как через дорогу открылась еще одна дверь.
– Папа? – прошептал Норман Квирк, мальчик, который тоже учился в школе Люси, в параллельном классе. Он нерешительно вышел в палисадник. Норман был в тщательно выстиранной и выглаженной скаутской форме, украшенной таким количеством значков, какого Люси никогда в жизни не видела.
Вот список некоторых медалей Нормана:
– за умение лазить по деревьям,
– за умение ставить палатку,
– за умение правильно намазывать масло на хлеб,
– за умение преодолевать трудности в помещении,
– за умение преодолевать трудности на улице,
– за общее умение преодолевать трудности,
– за умение стелить постель,
– за умение печь пироги,
– за умение есть пироги, которые сам испек, в постели, которую сам застелил,
– и даже значок за огромное количество значков.
Однако на его форме всё-таки оставалось еще немного места, которое можно было заполнить новыми значками.
– О, привет… то есть я хотел сказать, доброе утро, мирные жители! – сказал Норман, нервно подняв три пальца в скаутском приветствии и пригладил аккуратно причесанные светлые волосы. Другой рукой он прикрыл рот, чтобы спрятать брекеты, похожие на железнодорожные пути.
– Ты не видела моего папу? – спросил Норман, зачерпнул горсть земли в палисаднике и понюхал ее, как будто надеялся учуять отца. Когда он наклонился, Люси заметила, что на нем носки с трансформерами.
Элла засмеялась – не из вредности, а просто потому, что Норман казался ей забавным. Он всем казался забавным. Он был… не таким, как все.
Порой над тем, кто не такой, как все, смеются. Но именно тот, кто не такой, как все, способен сделать этот мир лучше, – прозвучал в голове Люси папин голос. У него был свой взгляд на вещи. В пасмурные дни он говорил Люси: «Солнцу нужен выходной, чтобы завтра засиять ярче прежнего!» Когда во время соревнований по бегу в мешках, которые устроили на День Спорта, она пришла второй после своей подруги Джорджины, папа сказал: «Не расстраивайся. Ты сделала свою подругу счастливой!» А когда Люси спросила, нравится ли ему работать мусорщиком, он сказал: «Люси, ты удивишься, когда узнаешь, что люди выбрасывают! То, что для одного мусор, для другого – любимая пара черных ботинок!» – и, подмигнув, щелкнул каблуками.