– Вы что, вместе учились? – удивилась Кася.
– Конечно, а что, они вам ничего не рассказали? Мы же студенческие товарищи по психологическому факультету Сорбонны!
– Каким это ветром тебя занесло на психологический факультет?! – изумилась Кася.
– Тебе эта страница моей биографии неизвестна, – усмехнулся Кирилл.
– А, он скрыл этот факт! – рассмеялся Гарик. – Нас всех туда занесло попутным ветром, и продержались мы там год. Благополучно завалили все сессии и отправились каждый своей дорогой.
– Туда записывали всех желающих, – объяснил Кирилл. – Мне надо было перекантоваться год, тогда я только получил, спасибо маме, немецкое гражданство, но Берлин мне не понравился, и потянуло в Париж. Бодлер был в поисках себя и думал, что найдет важные ответы на несущественные вопросы…
– Ну а для меня, как и для всякого иммигранта, это была возможность получения студенческой визы, – добавил Гарик.
– И с тех пор связи, как видишь, не теряем, – улыбнулся Кирилл.
– Итак, говорите, зачем я вам понадобился? С серьезными людьми столкнулись?
– Думаю, да, – осторожно ответил Кирилл, – надеюсь, конечно, что обойдемся без кровопролития, но всякое может быть.
– А-а, понятно, в целях предосторожности.
– Ты прекрасно все понял.
– Ладно, понял, я уже предупредил дядю, что исчезну на некоторое время. А вот он, кстати, и подъехал. Артур Ашотович, привет! – крикнул он в сторону подсобки.
Из подсобного помещения выскочил, точнее сказать, выкатился дядя Артур. Он был полной противоположностью своему племяннику. Маленький, с невероятно круглым и выпирающим животом восьмого как минимум месяца беременности, мужчина окинул взглядом компанию и горестно сморщился.
– Позвольте вам представить моего любимого дядю Артура Ашотовича, – церемонно произнес Гарик.
Но дядя улестить себя не дал. Он с раздирающим сердце укором посмотрел на своего неблагодарного племянника и, всплеснув руками, заголосил:
– Ты на кого меня оставляешь, подлец?! Они же от меня камня на камне не оставят!
– Никто тебя не тронет, они же знают, что я вернусь, а если не успокоятся, позвонишь Хосе, это мой друг по легиону, под Парижем живет, – объяснил он своим друзьям и продолжил, обращаясь к дяде: – Он их живо успокоит.
– В прошлый раз его успокоение мне обошлось в ящик первосортного рома! Ты нас что, разорить хочешь? – плачущим тоном спросил старший Арутюнян.
– Ну, от одного несчастного ящика еще никто не разорился, – по ходу дела философски заметил Гарик, подзывая охранника, стоящего у двери, и давая ему короткие инструкции.
Но дядя продолжал смотреть с трагическим укором и успокаиваться никак не желал. Гарик внимания на театральное представление дяди не обращал и продолжал собираться. Через пару минут они оказались на улице, оставив бедного Артура Ашотовича один на один с охранником.
– Твоего родственника удар не хватит? – поинтересовался уже на улице Бодлер.
– Артур Ашотович – крепкий орешек, это всех нас скорее удар хватит, чем его.
– Его послушаешь, так ты его на произвол судьбы бросаешь, – добавил Кирилл.
– Последний раз я его бросил на произвол судьбы несколько недель назад, и он даже не похудел! – рассмеялся Гарик.
Он подошел к припаркованному во дворе черному джипу «БМВ». Открыл багажник и с видом фокусника вытащил из черных внутренностей четыре пуленепробиваемых жилета.
– По-русски правильно говорят: пуля – дура. Я этого принципа свято придерживался в легионе. Ты вооружен? – обратился он к Кириллу.
– Ты знаешь мое отношение к оружию.
– Ну а ты? – обратился он к Аркадию.
– Нет, но если у тебя есть что-то стоящее, не откажусь.
– Насколько я понял, ты в израильской армии служил. Где?
– В ЭГОЗе.
– Уважаю, серьезные ребята, на границе с Ливаном встречался. Если не ошибаюсь, элитное подразделение «Голани», 1-й пехотной бригады, – одними глазами усмехнулся Гарик.
– Не ошибаешься, – улыбнулся Тригланд.
Гарик вновь наклонился к своему багажнику и вытащил металлический, больше похожий на сейф, ящик. Открыл его, и на свет появилось нечто, напоминающее короткоствольную автоматическую винтовку.
– Возьми, настоящая игрушка! Лучше, на мой взгляд, нет. Это «FN P90», автоматический пистолет. Посмотри: чудо, а не оружие.
Он говорил об этом металлическом монстре с любовью, и в глазах блестело настоящее восхищение.
– Посмотри, короткий, легкий, и, очень важный момент, в обойме – ни много ни мало – пятьдесят патронов. А в работе – ни слов, ни жестов: легкоуправляемый, послушный, а сила! Сталь, как картон, пробивает!