—Ты принимаешь противозачаточные? Я шепчу ей на ухо, и звук моих бедер, шлепающих по ее заднице, - самый эротичный звук, который я когда-либо слышал. Она напрягается, пытаясь подняться, но я наваливаюсь на нее всей тяжестью своей груди, прижимая ее к камню. Мне нравится это чувство, держать ее в ловушке, держать ее как мою самую ценную игрушку, с которой никто другой никогда не будет играть.
—Ты должен вырваться, Себастьян. В ее голосе нет ничего, кроме паники, и я наслаждаюсь этим, сильнее вонзаясь в нее.
—Я наполню тебя своей спермой, и ты примешь её, - рычу я, входя в нее еще два раза. —Скажи мне, Кэррингтон. Скажи мне, чтобы я кончил в твою сладкую маленькую пизду. Я снова тру ее клитор, кончаю еще три раза и стону, чувствуя, как ее стенки сжимают меня как тиски, когда она кончает снова, и я не могу больше сдерживаться.
—Кончай. Войди в меня, - выдыхает она, удивляя меня. Это все, что требуется. Я зарываюсь лицом в ее шею, мой член дергается сильнее, чем, кажется, когда-либо, и я чувствую, как струи моей спермы бьют в нее, пока она не наполняется. Я вытаскиваю член до конца, а затем снова вхожу в нее еще два раза, не готовый к тому, что все закончится. Желание протолкнуть мой кончик еще глубже в нее настолько сильно, что я снова вхожу в нее, прежде чем рухнуть на нее сверху.
Я прижимаюсь губами к открытой коже ее шеи, хотя знаю, что не должен позволять себе такого удовольствия. Проходит всего несколько минут, прежде чем она превращается из бескостной и насыщенной в жесткую под моим телом. Я все еще внутри нее, и ее киска все еще пульсирует от оргазма, доя мой член. Я никогда раньше не оставался внутри кого-то после того, как кончил, но я не могу заставить себя вынуть из нее. Она слишком хороша, и я не готов к тому, что будет дальше.
Но Кэррингтон Джейн всегда готова к борьбе со мной.
Я ожидаю ее обычных язвительных комментариев, призванных скрыть ее чувства и заставить меня разозлиться, но их не последовало. Она шепчет тихо, но не кротко: —Я бы хотела уйти сейчас.
Это то, что должно было произойти. Я собирался сломать ее, пока в ней не останется сил бороться, пока она просто не исчезнет из моего сознания. Но гнев проходит через все мое тело, и на этот раз он направлен только на себя. Я не хочу, чтобы она уходила. Я не хочу прекращать прикасаться к ней. Она ждала меня все это время, и неважно, сколько раз я называл ее лгуньей, шлюхой и обвинял в немыслимых вещах. Она все равно хотела меня.
Только меня.
—Почему ты не хотела, чтобы я тебя поцеловал? Я знаю ответ, но мне нужно услышать, как она это скажет. Мне нужно, чтобы она воткнула пресловутый нож в мою грудь и провернула его чуть сильнее.
Она глубоко вдыхает, и я чувствую биение ее сердца, даже через нашу одежду бьющегося о мою грудь. —Потому что я не хочу влюбляться в тебя, Себастьян. И трудно не влюбиться, когда ты смотришь на меня так, будто я - единственное ценное, что у тебя когда-либо было. Она толкается вверх, и на этот раз я позволяю ей, потому что ошеломлен ее словами. Я ругаюсь себе под нос, когда выскальзываю из нее, и она поправляет себя. —Я знаю, что это фальшивка, просто игра, в которую ты играешь со мной. Иногда я отыгрываюсь, говорю вещи, которые, как я знаю, тебе нужно услышать, чтобы выместить свой гнев. Но иногда это кажется настоящим. Она делает паузу, чтобы натянуть трусики, прежде чем добавить. —Ты тоже хороший актер. Потому что когда ты целуешь меня и смотришь на меня так, как смотришь сейчас, это кажется настоящим.
Я снова застегиваю брюки и двигаюсь к ней, но она поднимает руку, чтобы остановить меня. —Мы уже заключили перемирие. Но я больше не хочу играть. Тебе нужно найти новую игрушку, потому что это не я.
Я все равно наступаю на нее, потому что чувствую, что тону, но она кричит: —Себастьян, прекрати! Я больше не могу. Ты получил то, что хотел, я сломана. Ты сломал меня. Ты сам по себе. Не смерть Блейна, не тот, кто угрожает убить меня из-за секрета, который даже не я должна хранить. Ты сделал это в одиночку, потому что ты единственный человек, на которого мне сейчас не наплевать. Она несколько раз тяжело вдыхает, и я понял, что так она делает, чтобы не расплакаться. Грустная улыбка, не предназначенная для того, чтобы разозлить меня, расплывается по ее губам, измазанным кровью. Я хочу зализать рану, которую она нанесла, прикусив губу, когда я трахал ее. Я хочу часами целовать и трогать ее тело, пока не смогу возбудить ее настолько, чтобы она снова приняла мой член. Я еще не закончил с ней, но она уже закончила со мной. —Наверное, можно сказать, что это я сама себя погубила. Она поворачивается на каблуке и, услышав стук моих сапог по земле позади себя, поворачивается и оглядывается через плечо. —На этот раз не гонись за мной, - говорит она, прежде чем броситься бежать.
Я смотрю ей вслед, пока она исчезает за высокими памятниками и мавзолеями, разбросанными по кладбищу. Ярость охватывает все мое тело, когда я подхожу к могиле Блейна. Я хватаюсь за нее и падаю на колени, крича в агонии от потери того, о чем я даже не подозревал. Проходит несколько минут, и я поднимаюсь на ноги, готовый идти за ней. Мне плевать, если мне придется привязать ее к моей кровати, пока она не примет мои извинения. Мне все равно, если она никогда не расскажет мне ни одного из секретов, которые поклялась хранить для моего брата. Меня волнует только то, что Кэррингтон Джейн - моя, и я сделаю все необходимое, чтобы она это поняла. Она практически призналась, что влюбилась в меня, а я не ожидал этого и не понимал, как сильно хотел услышать от нее эти слова до сегодняшнего вечера.
—Себастьян! услышал я, как она выкрикнула мое имя. —Помогите! О, мой..., - ее слова обрываются, и все, что я могу различить, это ее приглушенный крик. Я бегу на звук, но это архаичное кладбище, и все отдается эхом.
—Кэррингтон! Я выкрикиваю ее имя, мой голос трещит от жестокости моего тона. Я продолжаю бежать, пока не вижу дым, выходящий из самого экстравагантного мавзолея прямо у входа на кладбище, где хранится тело прапрадеда Тэлона.
Я слышу ее крики изнутри и оглядываюсь в поисках чего-нибудь, чем можно выбить дверь. Я слышу шорох и вижу, как по кладбищу бежит фигура в капюшоне, держа в одной из рук фонарик, как в ту ночь, когда они подошли к Кэррингтон после моего боя. Я не знаю, как им удалось открыть склеп, чтобы заманить ее внутрь, но он так крепко зажат, что даже пинок или удар плечом не заставит его сдвинуться с места.
—Себастьян, беги! Пожалуйста. Он там, - кричит она сквозь мучительный кашель. —У него нож. Он убьет тебя!
—Мне плевать. Отойди от двери, детка. Я собираюсь сломать замок. Я подбегаю к тяжелому могильному кресту, который, я знаю, будет легко вырвать из земли с адреналином, который сейчас течет в моем теле. —Ты меня слышала? зову я, когда снова подхожу к двери. Я знаю, что когда я сломаю замок, дверь откинется назад, и если она за ней, то сила удара может убить ее.
Ответа нет, и мое нутро скручивается. —Останься со мной, Кэррингтон Джейн, - умоляю я, и все, что я могу сделать, это поднять крест над головой и несколько раз стукнуть им по замку. Пламя лижет мои ноги, распространяясь из-под двери, и я понимаю, что пол залит бензином. Я не дрогну, вместо этого я поднимаю ногу и бью по замку изо всех сил. Потому что я не оставлю ее.
Если мы сгорим, то сгорим вместе.
Продолжение в книге «Объединенные пеплом»