Как и во многих других малонаселенных и замкнутых в себе городках, в Порт-Флэннери свято чтили классовую принадлежность граждан, иерархическую структуру общества. Поэтому Элвис рос практически без друзей. А те, кто с ним общался, тоже считались голытьбой, то есть стояли на той же социально-экономической ступени общества.
За исключением Сэма Мэкки.
Странная это была пара – постоянно бунтующий сын проститутки и златокудрый ангелоподобный единственный сын из самой уважаемой семьи в Порт-Флэннери. И тем не менее они сдружились с первого же дня, когда познакомились в детском саду, и с тех пор стали неразлучны. Мнение взрослых не имело для них никакого значения.
Оказавшись на улице, когда мать запиралась в доме с очередным «гостем», Элвис всегда шел к Сэму. Задыхаясь от унижения и ярости, он забирался на дерево в заднем дворе дома Мэкки и оттуда проникал в комнату Сэма. Там Элвису всегда оказывали тот прием, на который он рассчитывал. Именно там мальчик мог дать выход кипевшим в нем чувствам. Иногда он оставался там на ночь, проводя время без сна, в мрачных размышлениях и планах страшной мести. Словно взрывное устройство без предохранителя… Сэм украдкой приносил другу еду, разговаривал с ним, выслушивал, давая возможность выпустить пар, и старался отговорить от наиболее безумных планов. Если же это не удавалось, если невыносимая обида и боль все же гнала Элвиса на улицу в поисках неприятностей, Сзм всегда следовал за ним, пытаясь по возможности удержать его от слишком больших разрушений.
Так было и в ту ночь, когда шериф Джон Брэгстон изменил всю дальнейшую жизнь Элвиса Доннелли.
– Ну хватит, Элвис. Пошли обратно ко мне. – Сэм сунул руки в карманы. При каждом выдохе у рта образовывалось облачко пара. – Мы здесь заледенеем, слышишь? Это просто безумие!
Сэму исполнилось шестнадцать. «На острове в пятницу вечером не слишком много развлечений, – думал он, – это правда. Но есть места потеплее, чем это». Сэм отрешенна наблюдал за тем, как Элвис нетерпеливо разгребает замерзший хлам в сарае Доннелли.
– Какого черта ты там ищешь?
– Вот это!
Элвис выпрямился, держа в руках кузнечный молот. Сердце у Сэма упало.
– И что ты собираешься с ним делать?
– Разобью этому подонку машину.
– Ну нет!
Однако Сэм видел, что он только зря сотрясает воздух. На лице Элвиса застыло выражение слепой решимости. Сэм выругался:
– Черт побери, ну послушай же меня хоть на этот раз! Ничего хорошего в этом нет, да тебе на самом деле этого вовсе и не хочется.
Он провел рукой по светлым волосам и вышел вслед за Элвисом из сарая. Они обогнули дом Доннелли и подошли к оранжевому грузовичку Ли Овермаера, который тот поставил в стороне от дороги.
Сэм схватил Элвиса за руку.
– Не надо, Эл! На этот раз Брэгстон точно упечет тебя в тюрьму.
Глаза Элвиса вспыхнули голубым пламенем.
– У этого подонка прекрасная жена и трое детей, Сэм. А он здесь трахает мою мать! И можешь быть уверен, говорит ей, что лучше тебя, мол, крошка, никого нет. А завтра будет ржать со своими дружками и называть ее шлюхой.
Это правда… Сэм знал, что это правда. И все же…
– Или я разобью этому сукину сыну машину, или ему самому ноги переломаю!
– Ах, черт! – Сэм отпустил его руку. – Разбивай машину!
Элвис саданул молотом по фарам. С чувством дикого удовлетворения он смотрел, как они взорвались массой осколков. И тут же услышал топот и голоса в доме. Элвис знал, что Овермаер ни за что не рискнет встретиться с ним один на один. Он выше Овермаера на шесть дюймов и тяжелее на сорок фунтов, не говоря уже об удовольствии, с каким сотрет его в порошок.
Элвис, разбив все стеклянные части машины, подошел к заднему крылу.
Шериф Брэгстон, вероятно, находился где-то поблизости, когда поступила жалоба Овермаера, так как прибыл со своей полицейской машиной в считанные минуты. Гравий заскрипел под колесами. На крыше машины вращалась красная мигалка.
Тяжело дыша, Элвис опустил руки. Взглянул на Сэма, сидевшего в тени под деревом. В темноте виднелся лишь огонек его сигареты.
– Уходи-ка ты лучше отсюда.
Со стуком распахнулась входная дверь. Ли Овермаер выскочил из дома навстречу шерифу. Сэм отбросил окурок.
– И не думай об этом. Я остаюсь с тобой.
– Нет, Сэм, на этот раз ты тоже можешь попасть в беду. Ты же ничего не сделал.
– Ну и что такого? Ты ему скажешь, что я тут ни при чем, как все прошлые разы. В конце концов он меня отпустит. Как всегда. – Сэм скрестил руки на груди, прижал их плотнее к телу, съежился. – Черт, как холодно…
– Сэм, я серьезно. Уходи отсюда. До сих пор Брэгстон не обращал внимания на тс, что ты всегда рядом, когда от кого-нибудь поступает жалоба на меня. Но наверное, кто-то из таких же, как я, уже выражав недовольство тем, что шериф отпускает богатенького мальчика безнаказанным, а мне, нищему, всегда достается. Наступит день, когда ему надоест это слушать, и тогда тебе тоже плохо придется. Поэтому сделай мне одолжение, смойся, пожалуйста.
Сэм почувствовал, как это важно для Элвиса. Только поэтому он уступил. Поднялся на ноги.
– Ладно, так и быть, ухожу. До завтра, что ли?
– Да.
Сэм хитро улыбнулся:
– Если, конечно, тебя не поездят. Ну, если посадят.., принесу тебе туда пирог.
Элвис оглянулся на изуродованную машину Овермаера. Он испытывал истинное удовлетворение. Однако в то же время ему сейчас было нестерпимо стыдно. Элвису даже захотелось заплакать. Он с нарочитой небрежностью отвернулся, снова перевел глаза на Сэма.
– Хорошая мысль. Не забудь положить напильник, – проговорил он с натужной бравадой.
– Заметано.
Секунду поколебавшись, Сэм направился к зарослям за домом и растворился в темноте в тот самый момент, когда клиент Надин Доннелли с шерифом появились из-за угла.
Элвис оперся о переднее крыло машины, положил молоток на землю у бампера, головкой вниз. Выпрямился, скрестил руки на груди, вызывающе глядя на приближающихся мужчин.
– Вот он! – При виде изуродованной машины Овермаер разразился непотребной бранью, дрожа от ярости. – Арестуйте подонка! Я хочу, чтобы его посадили в тюрьму!
Джон Брэгстон разглядывал «подонка», еще более огромного при лунном свете. Элвис смотрел на шерифа совершенно равнодушно, однако в игре света и теней Брэгстон уловил смятение в неоновоголубых глазах. И как всегда, эти загоняемые глубоко внутрь эмоции что-то задели в его душе. Что ощущал бы он сам, в который уже раз спрашивал себя Брэгстон, если бы его мать заперлась в доме с очередным самоуверенным и напыщенным сукиным сыном? В этом возрасте мальчишкам вообще трудно признать, что их мать – существо определенного пола. А что должен чувствовать парень, зная, что его мать – городская шлюха, и вдобавок вечер за вечером получая подтверждение в этом от нее самой…
Тем не менее Элвис изуродовал чужую собственность. Такие действия не должны оставаться безнаказанными. Черт побери! Как же с этим разобраться?
Шериф повернулся к Овермаеру.
– Конечно, я могу арестовать его. – Он достал из-за пояса наручники и подошел к Элвису, который с готовностью протянул руки. Снова оглянулся на Овермаера, – А вам советую подумать о том, что скажет Маргарет. У нее наверняка появятся кое-какие вопросы, когда она узнает, где стояла машина, когда ее разбили. – Брэгстон надел на Элвиса наручники. С дружелюбным видом обернулся к Овермаеру. – Но вы, наверное, уже придумали для нее правдоподобное объяснение?
Овермаер встревожено посмотрел на шерифа:
– Вы не можете сказать Маргарет, где стояла моя машина.
– У меня и нет такой цели. Но подумайте как следует, Ли. Если вы обратитесь в суд, вам придется подать письменное заявление и явиться в полицейский участок. А там тоже работают люди, поэтому, как вы понимаете, в своем отчете мне придется указать все детали, не щадя никого. Так что либо заявление со всеми подробностями, либо никакого заявления вообще.