– Отключился… Как? – Он наклоняется, и я пристально смотрю на него. Сварливый, но забавный старик, который был передо мной еще несколько секунд назад, исчез, а на его месте появился очень серьезный и явно встревоженный мужчина.
– Не знаю. Он просто сидел неподвижно. Его глаза казались странными, как будто он смотрел на меня, но при этом не видел, – говорю я. – У него начала дрожать рука.
Феликс закрывает глаза и выругивается.
– И что потом?
– Я подошла к нему, но мне показалось, что он не заметил меня, поэтому я ткнула его, и это привлекло его внимание.
Феликс резко открывает глаза.
– Ты… ткнула его?
– Да. Пальцем. Вот так. – Я легонько касаюсь его плеча. – Кажется, это помогло. Через несколько минут он пришел в себя, назвал меня лисенком и ушел.
– И все?
– Ну да, а что?
Феликс ничего не говорит, только смотрит на меня несколько секунд. Затем он выдвигает стоящий рядом с ним стул, присаживается и наклоняется ко мне. Он по-прежнему молчит. Я что, сделала что-то, чего не следовало?
– С Сергеем… что-то не так? – спрашиваю я.
– Да, – говорит он наконец. – Иногда он справляется с проблемами не так, как все. И его представление о том, что из себя представляет адекватная реакция на определенные ситуации, отличается от твоего или моего.
Я хмурю брови.
– Почему?
– Допустим, ты стоишь в очереди за кофе и мужчина позади пытается отобрать у тебя бумажник. Что бы ты сделала?
– Не знаю. Стукнула бы его сумкой по голове? Позвала бы на помощь полицию?
– Сергей свернул бы ему шею, встал обратно в очередь и заказал капучино, когда подошел бы его черед.
Я моргаю.
– Он… не похож на жестокого человека.
– Сергей не склонен к насилию. Он никогда бы ни на кого не напал при обычных обстоятельствах. Он никогда бы не тронул ребенка. Или женщину, если только она не представляет угрозы. Если пожилая женщина переходит улицу, он подойдет, чтобы помочь ей. Если кошка застрянет на дереве, он заберется на него и спасет ее.
– Я не понимаю.
– Если его не провоцировать, его поведение полностью соответствует тому, что считают допустимым в обществе.
– А если спровоцировать?
– Когда Сергея провоцируют, умирают люди, Ангелина. Вот почему если ты опять увидишь, что он, как ты говоришь, отключился, тебе следует держаться подальше.
Я гляжу на Феликса, с трудом веря в то, что человек, которого он описывает, – это тот же мужчина, который так нежно гладил меня по щеке, требуя сказать, кто причинил мне боль.
– Но он ничего мне не сделал. Он просто… Мы просто поговорили, и он вернулся в норму.
– Что весьма неожиданно, – кивает Феликс. – И все же тебе не следует больше так делать.
– Хорошо.
– И еще кое-что. Если он будет спать, ни при каких обстоятельствах не подходи к нему. Немедленно развернись и покинь комнату.
Какая странная просьба.
– Почему?
– Неважно. Просто делай, как я говорю.
– Хорошо, – киваю я и накладываю себе на тарелку еще картофельного пюре.
Я ни за что не куплюсь на эту хрень. Феликс преувеличивает, вероятнее всего, пытается напугать меня, чтобы я проболталась. Да, Сергей вел себя странно прошлой ночью, и у него репутация слегка неуравновешенного парня, но в нашем мире нет нормальных людей.
Я слышу, как открывается входная дверь, и, обернувшись, вижу, как объект моих размышлений заходит внутрь, держа шлем под мышкой.
– Я думал, что ты пошел за покупками! – кричит Феликс у раковины. – Где одежда, которую ты купил?
– Прибудет на такси. Я велел парню донести пакеты до двери.
Сергей швыряет шлем на диван, снимает куртку и идет на кухню. Проходя мимо моего стула, он протягивает руку и слегка проводит ладонью по моей руке, вызывая мурашки в том месте, где наша кожа соприкасается. И это хорошие мурашки.
– Что на обед? Я умираю с голоду. – Он садится на стул рядом со мной и заглядывает в кастрюлю в центре стола. – Опять фрикадельки? Боже. Я запишу тебя на кулинарные курсы на следующей неделе.
– Если у тебя есть претензии к моей стряпне, можешь готовить себе сам.
Сергей вздыхает и начинает накладывать пищу на тарелку. Закончив, он опускает взгляд на нее, выругивается и набрасывается на еду. Ему явно не нравится то, что приготовил Феликс, но я не вижу, чтобы он впадал в ярость или что-то в этом роде. Как я и подозревала, Феликс преувеличивал.
Собака Сергея приходит из гостиной, останавливается возле него и начинает тыкаться мордой ему в ребра.
– Черт возьми, Мими! Я пытаюсь поесть. – Он гладит собаку по голове, но делает это с явной нежностью.
– Какой она породы? – спрашиваю я. Не думаю, что когда-либо видела собаку таких габаритов.