5 мая Я попал на эвакуацию в глубокий тыл погрузили нас в вагоны и повезли в Росию В Росию ехали через Познань Лодзь Выгрузили нас в Люблине где я на ходу познакомился с одной прорвой…»
— Госпиталь в Люблине был забит тяжелоранеными, поэтому нам, вновь прибывшим, отвели блокгауз. Завели нас туда и забыли. Ни перевязок, ни кормежки. Многие попростужались. На следующий день мы начали бунтовать и нас разместили в палатках, поставленных здесь же, во дворе госпиталя. Обслуживали госпиталь поляки. Врачей было мало, а остальной медперсонал мог только утку поднести или тарелку супа. Да и то не докричишься. У меня как раз из раны на спине пошла жидкость. Все бинты намокли, потом присохли к телу. А перевязать некому. К раненым полякам в госпитале относились точно так же, как и к нам. Кормили очень подло: перловка и горох. Горох весь в дырках, червяками поеденный, отчего в супе плавала одна шелуха. Короче, раненые — это отработанный материал, шлак. Коль Берлин взяли, шлак уже не нужен.
«9 мая День победы а нам тот же суп дали Как только зайдет кто з начальства так и прибьем Что они забыли за нас от восхищения что Германия розгромлена разве мы не учасники этого А ну попадись»
— Вот так и встретил День Победы. Утром вбегают сестры-полячки, кричат: «Вшистко герман забил! Война капут!» Мы поняли: война кончилась. К десяти часам в городе началось ликование. За забором радостные крики, песни, музыка. Весь медперсонал разбежался праздновать победу. Им, конечно, было уже не до раненых.
После обеда, которым нас, понятное дело, никто не накормил, у меня стала быстро подниматься температура. Временами я начинал бредить. Тут появилась одна сестра. Я ей пожаловался. Она отвечает: «Доктора позову». Но никакого доктора я так и не дождался. К вечеру совсем плохо стало. Перед глазами пошли радужные круги. Но пока еще сознание не потерял, и сам себя слышу: командовать начал — кому залечь, кому стрелять, кому куда бежать… В бреду почему-то раненые всегда командовали. И не только командиры, но и рядовые. В общем, в тот день не смог я радоваться победе вместе со всеми. А из госпиталя тогда вместе с медперсоналом разбежались и все раненые, кто мог ходить.
«12 мая Меня отправляли ещо дальше в тыл т. е. в Росию. И я сильно розпсиховал Бил всех подряд госпитальских работников даже сам не помню чего я делал Старшей сестре голову сапогом пробил Меня закрыли на замок в ординаторской я на себе порвал обмундирования А наутро я проснулся меня розбудили Я лежал на полу все было порвано Температура в меня поднялась до 40 и меня отставили от отправки
15 мая Я уехал в Росию в санпоезде Дорогой много чудес творили которых нельзя и записывать Везли через Киев мой знакомый город Прывезли в Харьков 21 мая где я должен окончательно вылечится Здесь с многими девушками знакомился но долго с ними не дружил Мне не попадало такой как мне надо Я скоро познакомился со всеми в госпитале меня все знали и по блату меня выпускали в город Правда не в легальном положении в одних кальсонах и халате зато з горячим серцем Мне стало много знакомых городских девушек и я начал пропадать з госпиталя на несколько суток за что меня часто вызывал начальник госпиталя Он мне сначала грозил а потом начал смеятся з моих поступков а их у меня было хоч отбавляй правда он меня предупредил чтобы я не достал себе трипер Так как говорят здесь его много. Ивот 2 июня я познакомился с зубным врачом познакомился крепко правда она была пожылая 42 г. и все время протестовала что мол с нее смеются… она написала мне два писма что я грубиян и не образован что так зделал Я ей на два писма одним ответил. «Что я грубияном никогда не был а за образование это да!!! Но зато образован потому что драл ее образованою» Мне говорили ее приближенные что она меня посчитала по моему розговору с хорошым образованием а оказалось противоположное Ну это дней за 5 все перемялось Поговорили немного и забыли Только она нос морще когда прохожу мимо ее кабинета с братвой которая всегда меня сопровождала Мы ходили по городу гулять всегда болыпыми партиями
9 июня Когда я вернулся с такого гуляня я заметил новою сестру Я с ней сразу познакомился ее звать Маруся и только поступила работать Я ей предложыл вечером чего небудь поболтать так как я знаю много фронтовых эпизодов а ей все одно целую ноч не спать так как она дежурная сестра сегодня И вот после этой ночи она меня прыгласила к себе на квартиру Но к сожалению я ей сказал что я не могу туда пойти в одних кальсонах Там коменданские патрули не пропустят Она согласилась на следуещее свое дежурство прынести мужскый костюм мне чтобы я мог розгуливать с ней по городу куда нам здумается Я ее ожыдал с нетерпением Ведь мне же большая выгода подумайте только такому как я и не снилось Ведь я после ранения стал почти горбатый…»