Но потом он отталкивается, отплывая от меня вольным стилем.
Боже. Иногда он такой высокомерный придурок.
Я продолжаю стоять у противоположной стены и наблюдаю, как он плавно движется по воде, пытаясь перевести дыхание.
Должно быть, он много плавает. Он даже не запыхался, когда остановился прямо передо мной и вынырнул из воды, вытирая лицо и откидывая волосы в сторону.
— Знаешь, пялиться невежливо.
Моя грудь горит от смущения. Моя кожа все еще покалывает от его прикосновений минуту назад.
— Я просто восхищался твоим сердечно-сосудистым здоровьем. Ты даже не запыхалась. Сколько кругов ты делаешь каждый день?
Он ухмыляется и снова придвигается ближе, так что расстояние между нами составляет всего несколько сантиметров, но на этот раз я более подготовлена. Мы стоим на мелководье, так что вода доходит мне только до пояса. Я не позволяю своим глазам блуждать по его груди, когда он подходит ближе, но я вижу, как вода собирается и стекает с его идеально выточенных грудных мышц.
— Много, — говорит он, его голос хриплый.
— Есть определенные... внеклассные занятия, которые требуют отличного сердечно-сосудистого здоровья, — добавляет он, его губы растягиваются в кривую улыбку.
Я задыхаюсь от жары. Вот и все. На улице больше ста градусов, и несмотря на то, что бассейн холодный, я потею и не дышу от жары.
— Это хорошо. Твоя девушка, должно быть, довольна, — отвечаю я и тут же жалею об этом, когда на его лице появляется широкая улыбка.
— Да, она довольна.
Я сжимаю челюсть и скрещиваю руки, пытаясь придумать, что сказать, чтобы сменить тему и не представлять, каково это - спать с Орионом.
— Мне нравится твоя татуировка, — говорю я ему, указывая на пуанты, виднеющиеся на его левой грудине.
Его губы дергаются. — Спасибо.
— Ты сделал ее для своей мамы? — спрашиваю я, мягким голосом вытирая воду со щек.
Глаза Ориона блестят, словно он хранит какой-то секрет, но прежде, чем я успеваю спросить, почему он не отвечает, он разворачивается и плывет прочь от меня.
Когда он оказывается на другой стороне бассейна, я начинаю выполнять гребок брассом. Мои соски твердые от прохладной воды, и это только усиливает возбуждение, пульсирующее во мне. Мои мысли блуждают по картинке, которую Starboy прислал прошлой ночью, и по мере того, как я плыву, мое возбуждение становится все сильнее. Не помогает и то, что Орион плывет рядом со мной, его мышцы напрягаются при каждом плавном движении по воде. Я облизываю губы, а когда доплываю до середины бассейна, переворачиваюсь на спину и начинаю плыть.
Как получилось, что оба мужчины заставляют меня чувствовать себя такой живой? Это должно быть легко - я должна быть в состоянии отключить Ориона. В конце концов, мы выросли вместе. В моем понимании он всегда был моим сводным братом. Но это тоже не так. Прежде чем мы перестали общаться, между нами что-то изменилось. Я помню свой восемнадцатый день рождения и то, как он обнял меня за плечи во время ужина. Он опустил руку и больше никогда не прикасался ко мне таким образом - он, как и я, чувствовал, когда что-то сдвигалось.
Никто из нас никогда бы в этом не признался, но я помню, как даже сейчас его глаза задерживаются на мне. Как я смотрела на его шею, пока он пережевывал пищу и глотал, как он хватал посуду своими большими руками, как он делал подтягивания, пока я занималась барре.
Воздух вокруг меня менялся, когда он был рядом, и я была бы дурой, если бы не признала, что так было всегда.
Даже когда я говорила, что ненавижу его.
Особенно когда я говорила, что ненавижу его.
А тот поцелуй несколько месяцев назад? Он тлел. Меня никогда так не целовали, никогда так не обнимали и не прикасались.
В тот момент он словно почитал меня.
А взгляд в его глазах...
Я плотнее зажмуриваю глаза, так как у меня болит грудь.
С другой стороны, Starboy - не мой сводный брат. Выбор должен быть легким.
Солнце бьет мне в живот и грудь, а когда открываю глаза, Орион стоит надо мной на бортике бассейна и смотрит на меня потемневшими глазами.
Я быстро встаю на ноги и ныряю под воду.
Как это все так быстро запуталось? Как мои чувства к Ориону так смешались с моими чувствами к Starboy?
Было бы здорово, если бы Вселенная могла расставить все по своим местам. Почти три года безбрачия, а потом бац! Вот два горячих парня, и ты можешь выбрать только одного из них.
Несправедливо.
Я подхожу к ступенькам бассейна и вылезаю, доставая полотенце, вытираюсь насухо и смотрю на Ориона, а он уже уходит.
Я захожу в прохладную квартиру, и Воробей подбегает ко мне, проскальзывая между моих ног.
— Хорошее местечко, да? — спрашиваю я, присаживаясь на корточки и поглаживая его по позвоночнику. Он выгибает спину и издает громкое мяуканье. — Я знаю. Мне тоже здесь нравится.
Обернув полотенце вокруг талии, я захожу на кухню и вижу, как Орион насыпает Воробью немного влажного корма.
— Я подумал, что он голоден, — говорит он, ставя миску с едой на пол.
Я прислоняюсь к стойке, и холодная вода с моих волос стекает между грудей. Орион поднимает на меня взгляд, и, клянусь, я вижу, как что-то замирает в его глазах, прежде чем они опускаются к моей груди и через полсекунды поднимаются обратно.
Его правая рука дергается на боку.
— Я иду в душ, — говорит он низким голосом.
Когда он проходит мимо меня, его рука ненадолго касается моего плеча, и мне кажется, что внутри меня одновременно взрывается миллион фейерверков, а по всему телу пробегает дрожь.
Пульсация между ног усиливается, и я прикусываю нижнюю губу.
Я не должна думать о нем ничего подобного.
Мало того, что он совершенно недоступен, так он еще и встречается с кем-то.
А тут еще и Starboy.
Я задерживаюсь на несколько минут, осматривая его кухню. Полностью укомплектованные холодильник и кладовая заполнены полезными продуктами, хотя есть и несколько лакомств. Профессионально выглядящие кастрюли и сковородки. Газированной воды хватит на всю жизнь - со вкусом клубники. В гостиной почти ничего личного, кроме пары фотографий в рамочках на камине. Я подхожу ближе и улыбаюсь, когда вижу старую фотографию Ориона с братьями. Ему не больше восьми-девяти лет - высокий, долговязый, с копной темных волос. Чейз стоит рядом с ним, запустив костяшку пальца в его волосы, отчего Орион на фотографии смеется. Лиам и Майлз выглядят так, будто не хотят там находиться, а Кай ухмыляется, глядя на Ориона и Чейза - этакий средний ребенок.
Мой взгляд переходит на другую фотографию, и сердце едва не замирает.
Это я - утро моего прослушивания в Парижской школе балета.
Это селфи, которое я ему отправила. Последнее.
Пока все не изменилось.
До того, как он разрушил мое будущее.
Сглотнув комок в горле, я медленно отступаю и иду по коридору в свою гостевую комнату.
Из открытой двери в конце коридора до меня доносится звук льющейся воды. Я останавливаюсь и прислушиваюсь, понимая, что это, скорее всего, комната Ориона и примыкающая к ней ванная.
На цыпочках подхожу ближе и задерживаю дыхание, когда переступаю порог спальни, и взору предстает его комната. Я знаю, что должна отвернуться и заняться своими делами. Понимаю, что это неправильно, но все же не могу удержаться от того, чтобы не заворожиться планировкой его комнаты. Стены белые, а большая часть мебели из темного дерева. Покрывало на массивной кровати из темно-серого льна, и я провожу рукой по мягкому материалу. Две тумбочки из темного дерева обрамляют кровать, так же, как и подходящая рама для кровати из темного дерева. Все гораздо аккуратнее, чем я ожидала.