Лейла стонет, когда я трахаю ее между губами, мои бедра неровно подрагивают. Я вижу звезды, когда она сглатывает слюну, когда ее горло плотно сжимает меня еще глубже.
Она собирается высосать мою душу.
Ее пальцы продолжают играть с моими яйцами, и я внезапно оказываюсь на грани кончины. Каждый мускул напряжен, каждый рецептор удовольствия натянут в предвкушении взрыва внутри ее рта.
— Я сейчас кончу, — говорю я ей, мой голос хриплый. — Проглоти каждую каплю...
Я разбиваюсь вдребезги, и мои колени едва не подкашиваются, когда оргазм накатывает на меня. Лейла хнычет, когда мой член вонзается в ее горло. Я цепляюсь за ее волосы, раскачивая бедрами, когда волны удовольствия проносятся сквозь меня. Она сосет и глотает все подряд с каждым толчком, продлевая мой оргазм. Мои ногти впиваются в ее кожу головы, когда я шиплю и стону, а мой рот открывается, когда ее язык скользит по основанию моего ствола.
Как будто она не тратит ни одной гребаной капли.
Все мое тело конвульсивно вздрагивает пару раз, а затем Лейла отстраняется, сделав еще один долгий, звучный глоток.
— У меня есть вопросы, — медленно произносит она, положив ладони плоской стороной вниз на бедра.
— Дай мне минутку, — говорю я, проводя рукой по лицу. Все мое тело словно только что ударило током, все покалывает, как будто я вот-вот потеряю сознание. Быстро отстранившись, я протягиваю руку, чтобы помочь ей подняться. — Цвет?
— Зеленый, — говорит она, беря меня за руку. Я помогаю ей встать, беру ее сумочку и тяну ее за собой к столу.
— Что ты думаешь о сцене? — спрашиваю я неуверенно. — Где твоя голова, маленькая танцовщица?
Она смотрит на меня долгим, созерцательным взглядом. — Я чувствую себя хорошо. Мне понравилось.
— Это было не слишком? Будь честен со мной.
Выражение ее лица темнеет, а уголок рта наклоняется вверх. — Это было не слишком. Я могу это вынести.
Она собирается вызвать у меня самовозгорание.
— Повернись, — приказываю я, и она делает то, что я говорю. Я опускаюсь на колени и поднимаю ее платье, проверяя ее физическое состояние. Она испускает крошечный вздох, когда я провожу пальцем по одной из рубцов. Меня охватывает первобытное удовлетворение при мысли о том, что она будет моей, что я наконец-то смогу использовать весло, которое купил для нас. — Тебе что-нибудь нужно? Может, успокаивающий бальзам или лед?
— Нет, я в порядке, — мягко говорит она. Я сбрасываю с нее платье и встаю, взяв ее за руку. — Куда мы идем?
Я не отпускаю ее, пока подбираю маску и кладу ее в задний карман брюк. — Ко мне домой. Не забудь обувь.
— Что... мы уходим? — спрашивает она, наклоняясь, чтобы взять свои туфли. Как только она их взяла, я вывел ее через заднюю дверь в неприметный коридор. — Я думала, мы останемся и...
Я останавливаюсь и прижимаю ее к стене. Это темный коридор, предназначенный только для того, чтобы артисты и сотрудники могли приходить и уходить, не проходя через весь клуб после сцены. Я построил ее так, чтобы она соединялась со всеми приватными комнатами.
— Первый раз я увижу, как ты кончаешь, в моей постели.
ГЛАВА 25
ВЗАИМНОСТЬ
Лейла
Это было, безусловно, самое сексуальное, что я когда-либо испытывала.
Знаю, что я не очень опытна. Быть демисексуалом означает, что большую часть подросткового возраста я влюблялась в своих друзей-парней и время от времени допускала мысль о том, чтобы заняться с ними чем-то еще. Но когда все случилось на первом курсе средней школы, я оставила попытки. Мои годы становления проходили в моей комнате дома, я читала и проводила время с семьей. Никогда не встречалась и не хотела встречаться. Я не совсем неопытна, но мне сложнее исследовать секс и отношения. Я думала, что это из-за нападения.
Дерек Николс.
Звездный футболист.
Я была молода и глупа. Он положил на меня глаз, и я позволила ему уговорить меня прогуляться с ним по полю однажды вечером после футбольного матча. Орион подвез меня и ждал в своей машине, чтобы отвезти домой. Дерек вывел меня на поле после того, как все ушли. Он показал мне, как передавать футбольный мяч. Он смеялся вместе со мной, и я была сражена наповал - по крайней мере, мне казалось, что так и должно быть. Он был популярным старшеклассником, а я - первокурсницей.
Далее он захотел показать мне раздевалку, и я позволила ему.
В следующее мгновение он выключил свет, и его язык оказался у меня во рту. Его руки казались такими нежеланными, и я попросила его остановиться. Но он продолжал.
Я закричала.
Он закрыл мне рот ладонью и уже перебирал пальцами, когда в дверь ворвался Орион.
Я помню, как рыдала, когда Орион навалился на Дерека и бил его до тех пор, пока его лицо не превратилось в окровавленную мякоть.
Дерек пролежал в коме три месяца и полгода провел в больнице. И я потеряла доверие к мужчинам.
Пока не появился Starboy.
Связь возникла так быстро.
Я понимаю, что это потому, что Орион знал, что это я, и использовал это в своих интересах.
Глядя на своего сводного брата, я представляю, каково это - видеть, как мое имя всплывает в его сообщениях.
— Не знаю, поблагодарила ли я тебя когда-нибудь, — говорю я ему, пока мы идем по главной улице Крествуда.
Его квартира находится всего в паре кварталов от нас, и, как и раньше, здесь все еще достаточно тепло, чтобы чувствовать себя комфортно.
— За что? — спрашивает он.
Он держит меня за руку - и не отпускает с тех пор, как мы покинули Inferno. Это должно быть странно, но вместо этого все кажется нормальным. Как будто мы делали это где-то в другой версии этой жизни, и те альтернативные версии нас самих каким-то образом перешли в это измерение.
— За то, что случилось в школе. С Дереком Николсом.
Он смеется. — Ты тогда сильно злилась на меня.
Я улыбаюсь.
— Я знаю. Но я чувствовала себя отверженной от своих друзей. От школы. Все меня ненавидели. В те времена только это и имело значение. К тому же, я помню, как быстро справился со своей злостью на тебя.
Орион улыбается, вспоминая, что он сделал для меня на следующей неделе.
— Я был отличным сводным братом, — говорит он. Это напоминает мне о грузовике с мороженым, который неделями стоял перед нашим домом, подавая только клубничное мороженое в рожках с маленькими буквами «Л» на них. В то время я думала, что это милый жест.
Я чувствовала себя... дорогой.
Я смотрю на него, а он смотрит прямо перед собой. Теперь... я вижу его в другом свете.
Я вижу двадцатилетнего парня, который пытается вписаться в семью с эмоционально отсутствующим отцом и в новую семью, которая так отличается от того, как его воспитывали. Когда он был моложе, мой отец очень сильно на него наезжал. Он говорил, что наверстывает упущенное время, намекая на то, что Чарльз плохо его воспитывал.
Я вижу молодого человека, который понятия не имел, что хочет делать со своей жизнью. Он столько лет метался между работами и уклонялся от своих обязанностей.
Вижу сводного брата, которым он стремился стать, - того, кто заботился обо мне и всегда следил за тем, чтобы я была счастлива.