Его сердце неровно бьется о мою грудь, наши тела слились воедино благодаря моим ногам, плотно обхватившим его талию. Он не отстраняется, а продолжает целовать меня. Через минуту он опускает меня на пол, быстро вытираясь салфетками, проводит ими по моим складкам и целует меня по ходу дела.
Костюм, сшитый на заказ, не считая того, что несколько минут назад он был немного более помят, чем обычно, из-за того, что его бросили на пол, в порядке, поэтому я вешаю его в химчистку, снимаю пуанты и рваные колготки.
Затем Орион помогает мне переодеться в нижнее белье, треники и толстовку.
Я кладу диадему на тумбу - от ленты откололся лишь маленький кусочек, так что, надеюсь, это легко исправить - и пишу извинения швее. К тому времени как я собираю вещи, чтобы уйти, Орион уже держит в руках шлем, а другую руку протягивает мне.
Через пять минут он протягивает мне шлем, который носил с собой, и достает свой из-под сиденья велосипеда.
Я стою прямее, удивленнее и неувереннее, чем когда-либо.
Я стою выпрямившись, удивленная и неуверенная как никогда. —Я приехала сюда на машине...
— Мы можем приехать за твоей машиной завтра. — Я уставилась на него, причмокивая языком, и он вздохнул. — Надень шлем, Лейла.
Я протягиваю руку к шлему и осматриваю его. — Как?
Он хихикает. — Надень его как шапку. Я удостоверюсь, что он плотно прилегает.
Я надеваю его на голову и опускаю вниз, и все вокруг вдруг становится приглушенным. Орион делает шаг ближе и откидывает козырек, ухмыляясь, он поворачивает какой-то циферблат у основания моей шеи, пока он плотно не прилегает к моему черепу.
— Вот.
Он снимает кожаную куртку и протягивает ее мне. — Надень это. Для защиты, а также чтобы не замерзнуть.
Я вскидываю бровь, когда вижу его серую футболку. — А тебе не будет холодно?
Он надевает шлем, и, боже мой... он действительно произведение искусства с этим байкерским шлемом и татуировками, выставленными напоказ. — Нет, моя девочка будет обнимать меня, как коала.
Моя девочка.
Я ухмыляюсь, когда он поднимает одну ногу над мотоциклом, и после того, как я застегиваю его кожаную куртку на верхней половине своего тела, он помогает мне сесть позади него. Мои бедра сжимают его бедра сзади, и я обхватываю руками его грудь.
— Держись, — говорит он приглушенным голосом.
Я визжу, пока мы движемся вперед, пока мимо нас проносятся огни Лос-Анджелеса. На каждом светофоре он протягивает руку к моему бедру и поглаживает его - невербальный жест, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.
Не могу перестать смеяться, когда мы выезжаем на автостраду, и хотя он очень безопасен, все равно кажется, что мы нарушаем правила, катаясь вот так на открытом воздухе.
Я держу козырек открытым, и ветер, бьющий в лицо, освежает. Всю дорогу не перестаю улыбаться.
Двадцать минут спустя я слишком отвлеклась от езды на мотоцикле, чтобы заметить, что мы направляемся в Лос-Фелиз, а не в Крествуд. Когда он притормаживает у моего выезда, я стучу ему по плечу, как только мы подъезжаем к светофору. Откинув козырек, он делает то же самое.
— Куда мы едем? Кондиционер починили? — спрашиваю я, чувствуя легкое разочарование от того, что сегодня я не поеду с ним домой.
— Да. Он закончил несколько часов назад.
— А как же Воробей?
— Ты не останешься сегодня у себя дома. Парам краски нужен день, чтобы выветриться.
Я в замешательстве наморщила лоб. — Какой краски?
Он ухмыляется, но мы уходим на зеленый свет, прежде чем он отвечает.
Как только мы подъезжаем к моему дому, он паркует свой мотоцикл на моей подъездной дорожке. Я снимаю шлем и поправляю сумку, а он достает знакомую черную коробку из отсека для хранения на боку своего мотоцикла.
— Эй, — дразню я, выхватывая из его рук запоздалый подарок на день рождения. — Ты взял это из своей квартиры?
Его губы растягиваются в дьявольской улыбке. — Разве ты не знаешь, что подарки нужно открывать?
Я закатываю глаза. — Да, да. Я ждала подходящего момента.
— Это когда мы зайдем внутрь.
— Отлично.
Он хихикает, пока мы идем к входной двери. Я помню, как мы были здесь в последний раз на прошлой неделе. Как у нас был какой-то момент.
Он ждет, пока я открою дверь, и когда я это делаю, меня встречает прохладный воздух.
— Ах, — говорю я, улыбаясь, и подхожу к термостату. Я выключаю его, так как не собираюсь оставаться на ночь.
— Ты ведь знаешь, что я собираюсь вернуть тебе деньги? — спрашиваю я, имея в виду новый термостат, который он мне установил.
— Конечно.
Его руки скрещены, и он стоит в коридоре, выглядя... нервным?
— Иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать. Принеси свой подарок.
Поставив сумку на пол, я несу черную коробку к первой двери. Моя библиотека. Также известная как бич моего существования. Орион включает свет, и я чуть не роняю коробку.
Стены выкрашены в голубой цвет яйца малиновки, который напоминает мне о Фелисити. Я выбрала его полгода назад именно из-за этого, но, конечно, у меня не было времени покрасить только полстены.
Встроенные полки из темного дерева, которые выстроились вдоль комнаты, окрашены в великолепный ореховый цвет, но не это привлекает мое внимание.
Полки аккуратно расставлены по авторам.
Это его рук дело. Он организовал мои книги.
Эмоции застревают у меня в горле, пока я хожу вокруг, рассматривая все остальное. Сказочные огоньки изящно задрапированы вдоль верхних полок, отбрасывая мягкое свечение, которое танцует на книгах и придает комнате волшебную атмосферу. В одном из углов стоит мягкое кресло для чтения с большими подушками, выполненное в приглушенных тонах кремового и белого, дополняющих цвет стен. С одной стороны на него наброшен плед.
На небольшом деревянном столике лежат несколько разных книг, а рядом стоит торшер с мягким желтым абажуром. Пол устилает толстый персидский ковер, каким-то образом дополняющий голубой, коричневый и кремовый цвета. Несколько комнатных растений стратегически расположены по всей комнате на различных полках.
Когда я поворачиваюсь лицом к Ориону, мои глаза наполняются слезами. — Это ты сделал?
Он вскидывает подбородок и указывает на черную коробку в моих руках.
Я сажусь на стул и развязываю атласную ленту. Затем поднимаю крышку. Внутри что-то завернуто в пузырчатую пленку, и мои руки дрожат, когда я переворачиваю ее снова и снова, открывая...
Я задыхаюсь.
— О Боже!
Призрак Оперы.
— Первое издание? — Дрожащими руками я перелистываю страницу с авторскими правами, и, конечно же...
Издательство Braunworth & Co. Bookbinders and Printers Brooklyn, N. Y.
Первое издание, 1909 год.
Я положил книгу на колени.
— Орион, эта книга такая, такая редкая. Дизайн обложки с Призраком на лестничной площадке? Известно, что во всем мире только один из трех физических экземпляров книги сохранил такую обложку.
Я провел большое исследование.
— Подождите, ты заплатил за это тридцать две тысячи долларов? — спрашиваю я, затаив дыхание.