За первые ходки потекли денежки, и он уже подарил своему младшему, непутевому брату неплохую VR-гарнитуру, чтобы тот мог в своей «Двоечке» зависать. Матушке сказал что дескать премию на работе получил, а сам продолжал откладывать. По его расчетам, еще полгода и он смог бы позволить себе машину… а через год — и улучшить жилищные условия. Но Юну порадовать ужином в хорошем ресторане или там подарком он мог уже сейчас. Однако…
Чжи Мин вздохнул, устраиваясь в инвалидном кресле поудобнее и накинув теплый плед поперек ног. Ноги у него мерзли постоянно, невзирая на погоду и температуру, даже в самый жаркий день.
— Доброе утро, дорогой! — дверь открылась и в комнату впорхнула Суа. Она нахмурила брови, увидев его в коляске и покачала головой: — мог бы и подождать, пока я тебе помогу, тебе же нельзя переутомляться!
— Доброе утро. — отвечает Чжи Мин. На самом деле он как раз хотел избежать ее помощи, уж слишком это было унизительным и смущающим. Казалось бы, как инвалид он должен был бы уже привыкнуть, но одно дело, когда это делает медсестра и совсем другое, когда этим занимается Суа.
— Давай я тебя в зал отвезу. — Суа наклоняется к нему и целует его в лоб, ее губы сухие и горячие: — сегодня я приготовила твой любимый суп с кимчи. У нас есть свинина и хороший чай, все благодаря тебе, дорогой Ю. Ты же любишь жаренную свинину?
— Конечно. — отвечает он. Сперва у него не было сил спорить с ней, в тот день когда женщина нашла его в лесу, одинокого и полузамёрзшего, умирающего от жажды и голода — у него не было сил с ней спорить. Как бы она его не называла — он все равно не понимал половины из того, что с ним происходило. Помнил все урывками — вот его тащат куда-то, взвалив на спину и он слышит ее тяжелое дыхание, вот они куда-то падают, когда Суа оступается и у него во рту остается вкус палых листьев и земли. Вот она отпаивает его бульоном, отвратительным рыбным бульоном, полезным но безвкусным, он его обычно терпеть не может, а тут жадно впитывает губами каждую каплю… а вот она протирает его тело в нагретой ванной, протирает мягкой губкой, каждый сантиметр тела и ему ни капельки не стыдно.
Но потом, когда он пришел в себя и начал осознавать все окружающее — он попытался сказать ей что он на самом деле не Ю Сун, ее бывший муж, а Чжи Мин Намгун. В тот день она не принесла ему еды и даже не открыла дверь в зал. На сутки он оказался заперт в своей комнате… звучит не так уж и страшно, не правда ли? Да и остаться без еды на день — ничего страшного, говорят интервальное голодание даже полезно. Вот только… воды в комнате не было также. А еще не было туалета. И кресла-каталки тоже. Когда стало совсем невмоготу он скатился с кровати и подполз к двери, начал стучать в нее руками, умоляя выпустить его хотя бы в туалет. Черт с ней с едой и с водой, но туалет! Он стучал и стучал, кричал, звал, умолял… пока разлившаяся внизу по телу теплая волна не дала ему понять тщетность своих усилий. Так он и лежал у дверей, в луже собственной мочи, думая о том, что он избежал смерти в лесу только для того, чтобы его уморила голодом сумасшедшая баба, которая его за своего мужа приняла.
На следующее утро в комнату снова вошла Суа и стала вести себя как ни в чем не бывало. «Доброе утро, дорогой Ю!» — прощебетала она и всплеснула руками, увидев его, лежащего на полу. Как будто это не она его вчера тут заперла, как будто это другой человек сейчас в комнату вошел. С тех пор Чжи Мин никогда больше не пытался доказать ей что он — не ее муж Ю. Суа — всего лишь женщина, но она крепкая деревенская женщина, сбитая и коренастая, у нее сильные руки и ноги, а он — инвалид. Что он может сделать? Ей достаточно его в комнате запереть и все… через недельку он умрет, если не раньше. Так что он перестал бунтовать и сделал вид что смирился. Сделал вид, что он и есть ее покойный муж Ю, стал подыгрывать ее безумию. Даже дал ей денег… Чжи Мин не сильно доверял банкам, а потому таскал добрую половину своих капиталов с собой — вшитыми в кожаный жилет. Сперва он думал так и носить все свои деньги, а потом они перестали влезать в жилет и все же пришлось банковскую ячейку арендовать… но жилет он продолжал таскать по привычке и сейчас эта привычка спасала ему жизнь. Так что он распорол подкладку жилета и стал выдавать деньги своей «спасительнице». Частями, не все сразу, так, чтобы сделать эту процедуру рутинной. Сказать, что Суа обрадовалась — не сказать ничего. Он видел, что дом у нее хоть и большой, но заброшенный, повсюду виднелась печать бедности и даже нищеты, вода в ванной была еле теплой, а продукты, из которых она готовила — самыми дешевыми и простыми. Деньги она приняла с благодарностью и поклоном, даже слезы на глазах выступили, Чжи Мин и сам бы расчувствовался, если бы не память о том, как он лежал на полу в луже собственной мочи, скорчившись в клубочек и если бы она снова не назвала его «милый Ю». Для нее это выглядело так, что ее «дорогой Ю» наконец стал деньги ей давать как все остальные мужья. Откуда у него деньги и как он вообще может зарабатывать, если дома все время сидит — эти вопросы ее не интересовали. Тем не менее так в доме появилась свежая свинина, новый кондиционер и хороший набор ножей. Она даже дала себя уговорить отправить послание домой Чжи Мину, маме и братику Бон Хва — с деньгами и просьбой не переживать. Он сказал ей, что делает это для товарища и она согласилась.