Сентиментальный человек, который недоволен судьбою, хандрит или чувствует себя несчастным, еще прилипчивее, и, следовательно, еще скучнее. Сделавшись предметом его дружбы или расположения, вы превращаетесь в жалкую жертву. Вы садитесь за стол, он садится рядом; перешли после обеда на диван, он располагается у вас под боком; идете к окну или гулять, – и он за вами. В первый же час вашего знакомства, он легкими намеками объяснит вам, как несчастлив он в своем семействе; как постоянно сокрушает его мысль, зачем он женился, и проч. Вздохи и знаки нетерпения, которые выказываете вы при этом, объясняет он участием к себе; он думает, что нашел, наконец, сострадательную душу, нашел истинно доброе, благородное сердце, способное понимать горести ближнего и сильно ему сочувствующее. Вы, между тем, по мере того, как усиливаются излияния, вы ясно начинаете понимать, почему жена покинула его, почему друзья его проходят по улице и стараются не узнавать его.
Приведем теперь образчик смиренного-сентиментального.
Вы случайно встретились с товарищем детства или знакомым, которого не видали несколько лет.
– Здравствуй, братец, говорит он робким нерешительным голосом.
– А, здравствуй!...
– Ты не узнаешь меня?... присовокупляет он, протягивая вам руку с таким видом, как будто не совсем еще уверен, хотите ли вы взять ее или нет: – может быть, ты не хочешь узнать меня?...
– Помилуй, что за странная мысль!...
– Отчего же?... старых друзей всегда забывают...
– Нисколько!
– Ну, благодарю тебя... а я уж думал, что не хочешь узнать меня... Мы часто о тебе вспоминаем... мы не забываем старых приятелей... Приезжай-ка к нам в Бобруйск...
Вы приглашаете такого человека обедать, он отвечает, потупляя глаза: "Благодарю тебя; нет; я себя знаю... зачем я вам? я слишком скучный, печальный собеседник... Я только всем вам помешаю..." Зовете его на вечер, где будут читать стихи, играть на фортепиано или петь, – он отвечает: "Благодарю вас; – но зачем же? к чему? что я буду там делать?... я слишком незаметный человек, чтобы принимать участие в таком блистательном собрании... там все большею частию умные, известные люди... но что же я такое?... нет, я буду лишним!..." Приглашаете его на дачу или прогулку: "Нет, благодарю... искренно, душевно благодарю. Для таких прогулок... словом, чтобы быть в обществе, нужна веселость, любезность... у меня нет этого... я буду скучен и наведу только скуку на все общество..." и т. д.
В основании такой скромности лежит, очень часто, толстый слой самолюбия... Но предоставим охотникам до анализа и психологам отыскивать и определять причины, приводящие в действие пружины человеческой природы. Ограничиваясь одними внешними наблюдениями, мы зашли и без того уже чуть ли не слишком далеко...
Впрочем, исследование наше почти кончено. Остается сказать несколько слов о людях без чутья, которых нарочно берегли мы для заключения.
Начать с того, что к этой категории принадлежат без исключения все скучные люди.
Скучный человек потому ведь только и скучен, что нет у него чутья. Одного чутья, конечно, не достаточно, чтобы быть любезным и занимательным, но совершенно довольно, чтобы не быть скучным.
Чутьем, в том смысле, как мы его здесь принимаем, называется тонкая способность понимать и чувствовать, когда надо говорить и сколько именно; где надо замолчать, действовать и бездействовать, и в какой именно мере делать то и другое.
Ясно, следовательно, что существо, одаренное чутьем, ни в каком случае не может быть скучным. Чутье скажет ему, когда следует укоротить порыв веселости, чтобы не пересолить; скажет, где остановиться на пути сердечных излияний, чтобы не наскучить; словом, укажет ему ту почти неуловимую границу, которая разделяет скуку от занимательности.
Убийственнее всего, что чутье это не имеет ничего общего с умом, познаниями, характером и даже нравственными добродетелями! Чутье беспристрастно как счастье, как фортуна; надо думать, ходит оно также с завязанными глазами и часто попадает туда, где его вовсе не ждали.
Что же удивительного после того, если иногда ограниченный человек сноснее умного, унылый приятнее веселого, ученый скучнее неуча, и т. д.