– Ты прав, что родословные нужны для доказательства происхождения. Но эта книга особенная потому, что кроме списка предоставляет еще и описание. Не заметил ничего необычного?
Джон нахмурился.
– Есть что-то странное…
– Да? Что кажется тебе странным?
– Дом Баратеонов. Вот почему я открыл книгу здесь. Потому что Джоффри, Мирцелла и Томмен – единственные светловолосые Баратеоны… В истории, – Джон пожал плечами, переворачивая страницы к разделу Старков. – Но наверное это не необычно, ведь не у всех Старков были темные волосы и серые глаза, как у моего отца.
“Он заметил”.
– А что, если я скажу тебе, Джон, что только в Доме Баратеонов все дети всегда выглядели одинаково? Что у Роберта огромное количество бастардов, и у всех у них черные волосы, как у Роберта, Ренли, Ширен и меня?
Джон уставился на Станниса, обдумывая новость. Чем дальше шло время, тем шире раскрывались его серые глаза. Краем глаза Станнис заметил, что волк проснулся и теперь наблюдает за ними.
– Вы хотите сказать, что….
– Что дети Роберта – не его дети? Да. Джоффри, Мирцелла и Томмен, все родились от Джейме Ланнистера, который убил одного короля и наставил рога другому.
Прежде чем Джон успел ответить, Станнис спросил кое-что еще:
– Как ты думаешь, почему погиб Джон Аррен?
Мальчик прикусил губу.
– Он был стар?
– Как и мейстер Крессен, и человек, в честь которого тебя назвали, был крепкого здоровья, пока внезапно не заболел и безвременно скончался.
Джон напрягся.
– Лорд Аррен тоже это знал. Он знал правду о королевских детях, и у него были еще доказательства, кроме этой книги, – повисла тишина, и он посмотрел на стопку писем на столе Станниса. – Отец все спрашивает и спрашивает у вас, что вы знаете о смерти лорда Аррена. Вы все это время знали, что это было убийство, по крайней мере, вы думаете, что это было убийство.
Станнис мрачно кивнул.
– Так лорд Аррен поделился с вами секретом?
– Это я сказал лорду Аррену.
Глаза Джона стали еще шире, если такое вообще было возможно. Станнис воспользовался его молчанием, чтобы описать расследование, как он ходил в бордели и кузницы, о том, какую власть имеют Ланнистеры над короной и королевством.
– Король Роберт ведь знает, да?
– Нет.
– А вы знаете об инцесте уже, сколько, год? Два года? Дольше? – недоверчиво спросил Джон.
– Мне нужно было найти доказательства. Неопровержимые доказательства, чтобы никто не мог в них усомниться, – напряженно сказал Станнис. – Это не простое дело, Тайвин Ланнистер объявит войну, если его дети будут осуждены и казнены за измену.
– Но вы ничего не добьетесь, просто сидя здесь на Драконьем Камне! – продолжил Джон, не замечая злого взгляда Станниса. – У вас есть доказательства, и, зная вас, у вас наверняка есть план, как справиться с Ланнистерами. Что не дает вам рассказать брату?
– Что мне не дает? – Станнис сжал край стола, чтобы руки не дрожали. – Если я отправлюсь в Королевскую Гавань и расскажу Роберту, он задохнется от смеха, решив, что я сошел с ума. Он скажет, что я завидую и пытаюсь занять место у трона. Если бы правду сказал Джон Аррен, человек, которого Роберт любил, он бы ему поверил без вопросов.
– Вы считаете, что брат не любит вас?
– Отношение Роберта ко мне не превышают положенное долгом, – рявкнул Станнис.
– Так может быть вы не старались, – рявкнул в ответ Джон. Он сразу же пожалел о своих словах, отступив на шаг, когда Станнис ответил?
– Старался? Я всю жизнь только и делал, что старался!
“Я старался ему угодить, старался советовать, старался быть хорошим другом и хорошим братом”.
– И что я получил в благодарность? Эту груду камней да вечные рассказы о благородном и доблестном Неде Старке!
Джон продолжал отступать, на его лице была растерянность.
– Но король Роберт сделал вас лордом и дал вам место в Малом Совете. Вы водили его армии в битвы. Он доверяет вам.
– Доверие не равно любви.
– Так может быть, – настаивал Джон. – Если вы так мало верите королю Роберту, то почему вы не сказали лорду Ренли, и не пошли к королю вместе? Вы все братья.
“Ренли. Этот напыщенный дурак, у которого шелков больше, чему моих леди-жены и дочери вместе. Когда он вообще слушал, что я скажу?”
Станнис обернулся к Джону.
– Ты хотя бы представляешь, как повезло тебе с семьей? Возможно, леди Старк и желала твоего отъезда, но даже слепец увидит, как любят тебя отец и братья с сестрами.
– Но я бастард.
– Вот как? Разве это помешало лорду Эддарду Старку вырастить тебя в собственном замке рядом с наследником? Помешало твоей младшей сестре назвать тебя любимым братом? Помешало твоим братьям писать тебе письма? – Джон открыл было рот, чтобы, зачем, протестовать? Но Станнис был неумолим. – твои братья никогда не оскорбляли тебя намеренно, не унижали. Если бы у тебя было право наследования, думаешь, твой брат Робб отдал бы его какому-то избалованному ребенку? Сказал бы тебе Робб, что желал бы, чтобы твоим братом был другой человек?
Станнис уже кричал, и он не помнил, когда в последний раз так терял самообладание. Он всегда гордился тем, как контролировал свои эмоции, в отличие от Роберта, который слишком часто вживую олицетворял девиз их дома.
Джон отступил в угол, в прямом смысле, забившись между полкой и окном. Станнис встал прямо перед ним, заперев его там.
– Ты не имеешь права читать мне нотации о том, как мне следует любить мою семью, раз ты никогда не знал другого!
Только убедившись, что его слова услышаны, Станнис отступил. Не поклонившись, не посмотрев в его сторону, Джон быстро пересек комнату и вышел в дверь. Станнис не попытался его остановить. Он закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, удивляясь, когда его дыхание стало таким неровным. Прикосновение мокрого языка к руке вернуло его в реальность.
Лютоволк все еще был в комнате.
– Что?
Волк присел на пятки и зевнул, показывая Станнису впечатляющий ряд зубов.
– Чего ты хочешь? Собираешься меня сожрать за то, что я накричал на твоего хозяина? Он это заслужил.
Ответа не было. Призрак просто смотрел на Станниса своими красными глазами, таким понимающим взглядом, что гнев Станниса начал угасать. Его сменило кое-что, что он испытывал редко – сожаление.
___________________________________________________________________________
Джон бежал и бежал, по каменным коридорам Драконьего Камня, через ворота, не обращая внимания на изумленные взгляды тех, мимо кого он пробегал.
– Ты не имеешь права читать мне нотации о том, как мне следует любить мою семью, раз ты никогда не знал другого!
Слова Станниса звенели в его ушах. И то, как они были сказаны… Станнис наклонился так близко, проговаривая слова тихим, холодным тоном. Слова ранили, и не просто ранили. “Вы думаете, расти в Винтерфелле было сказкой, милорд? Да, я никогда не беспокоился о том, где достану пищу, будет ли крыша над моей головой. Меня учили, как благородного лорда. Но нелегко было видеть, как леди Старк целует моих братьев и сестер, а потом тяжело смотрит на меня, словно мне там не место, и никогда не было место. Отец пытался притворяться, что я не существую, когда приезжали важные гости, такие, как ваш любимый брат”.
Джон остановился, когда достиг берега, с которого они с Ширен бросали камни. Несколько плоских камешков стопкой лежали наготове у огромного булыжника, и Джон схватил несколько и начал швырять их в море. Но как бы он не пытался, он не мог заставить их прыгать, поэтому он просто швырял их как можно дальше в далекие волны, один за другим.
Он не в первый раз спорил со Станнисом. Но в первый раз Джон увидел Станниса действительно неразумным, и Станнис не желал этого признавать. Лорд Драконьего Камня обычно был столь спокоен и упорядочен, до такой степени, что иногда просто не замечал эмоций. Но отношения с братьями были как гнездо шмелей, которое случайно пнул Джон, за что и поплатился. Что случилось между Робертом, Ренли и Станнисом? На людях Роберт и Станнис были вежливы, но могло ли быть, что наедине они кричат друг на друга? Как именно Роберт оскорбил Станниса, что тот до сих пор это не забыл? Упоминание о наследстве должно быть касалось Штормового Предела, и жена Станниса как-то упоминала его – Джона всегда удивляло, как именно младший из братьев Баратеонов получил величайший замок Штормовых Земель, а не старший из братьев или не один из королевских детей. “И все же Станнис верен своему королю и брату, я в этом не сомневаюсь”.