Глава 2
Темноволосая эльфийка с карими глазами после долгих часов письма наконец отложила в сторону перо. Я покосился на стопку исписанных листков.
Кто бы мог подумать, что создание летописи становления магосом будет похоже не на сухую выжимку фактов, а на всеобъемлющее досье. Мне пришлось отчитаться за каждый день обучения в академии чуть ли не до малейшего чиха и примерного времени похода в уборную. Казалось бы, зачем всё это нужно? Я как-то даже хотел было отказаться от подобной пытки — но две вещи остановили меня.
Первая — банальная прозорливость. Мир не видел магосов последние двести лет, так что за пределами академии к моей персоне всяко будет повышенный интерес. Вдруг смогу получить услугу в обмен на добычу редкой заллаи. Не факт, что это вообще произойдёт, но попробовать стоит.
Вторая же причина моей покорности сейчас сидела напротив и умоляющим взглядом просила меня оставаться в кабинете как можно дольше. В последний раз я виделся с Раскаей практически сорок дней назад, за это время синие круги под её глазами стали гораздо темней.
— В следующий раз увидимся через двадцать дней?
— Угу, — Раская чуть осунулась, предчувствуя мой скорый уход.
— Неужели и в этот клаш никуда не поедешь?
Эльфа потеребила край паранаи, на указательном и большом пальце её правой руки недавно проступили свежие мозоли.
— Работы много. Писари заняты, но это даже хорошо. Я могу заработать и скоро верну тебе долг.
— Тебе хоть платят за то, что ты записываешь мою «летопись»?
— Нет. Но мне открыли доступ к нужным книгам.
— По твоему провидению?
— Да. Той книги оказалось недостаточно, но теперь у меня есть шансы.
— Недостаточно? Ты же говорила, что я тебе сильно помог?
— Ой, да, сильно помог, кончено, — Раская широко распахнула карие глаза и так бурно закивала, будто пыталась замолить грехи всего мира. — Но я так и не смогла подтвердить своё предположение.
Последнюю фразу эльфа произнесла с такой грустью, что те самые скребущиеся на сердце кошки волками завыли на луну. Я невольно хмыкнул и сочувственно закивал, признаваясь самому себе, что у меня с головой не всё в порядке. Что в лагере орков с Кагатой, что с Раскаей — у меня постоянно активируется этот мерзопакостный режим «благородного рыцаря» при виде «дамы в беде». Вот сейчас мне вообще хочется продать почку и всенепременнейше помочь бедняжке. Глупо это, пожри меня скверна, но почему бы действительно не помочь эльфе и потребовать оплату?
Я поинтересовался, о каком именно предположении говорила Раская. Та достаточно вяло отмахнулась от моего вопроса, но я настоял и слегка надавил на остроухую.
— Пообещай, что никому не расскажешь о моём проведении! — девушка зыркнула взглядом, что с синими кругами под глазами смотрелось жалостливо.
— Поверь, я никому не расскажу. Проведение — это настолько личная тема, что я более чем тебя понимаю. Хотя о моём проведении знает вся академия.
— Ой… Да, вся академия… Тебе это не нравится, да?
— Плевать, главное — чтобы не вышло за её пределы. От этого зависит моя жизнь.
— Многие захотят тебя убить, я понимаю.
Хоть эльфа по-своему поняла меня, но этим натолкнула на очень интересную мысль. Разумные ведь действительно постараются убить меня, если узнают об осквернении. А если уж осквернён ксат, то сами Всебоги велели очистить мир от нечестивого создания. Думаю, это ещё один пунктик к мотивации закончить обучение в академии, и получить защиту у церковников.
— У тебя тоже подобное? Поэтому тебя в академию и направили?
— Нет, оно… Необычное для мага. Не хочу, чтобы о нём узнали. Стыдно, — девушка чуть замялась, но всё же объяснила свои слова.
Как и все остальные ратоны, Раская в шестнадцать лет проходила ритуал взросления. Когда в церкви оценили её проведение — его суть поставила в тупик многих нралиев. Церковников, отвечающих за работу с кристаллами оценки. В голосе богов говорилось, что своими духовными силами эльфийка может побуждать слабую жизнь к добрым свершениям.
Родители Раскаи, обычные служащие при дворе графа, многое потратили на тщетные попытки разгадать смысл её проведения. Так сложилось, что к своим семнадцати годам эльфа ещё ходила в девках, и родители за всей суетой забыли о поисках подходящей пассии. Всё же их дочь с малых лет с родителями жила в поместье графа, вместе с детьми других слуг обучалась писать, читать и арифметике, а также этикету и манерам. Граф на их обучение тратил свои деньги не от щедрой души, но рассчитывал получить в будущем новых слуг, более умелых, чем их родители. Именно тогда, спустя год после обряда совершеннолетия, её вместе с родителями граф пригласил к себе и сделал предложение, от которого мог отказаться только больной на всю голову. Рядом с графом стоял мальчуган лет восьми, Раскае предстояло выйти за него замуж и вместе с ним приложить все силы к процветанию семьи графа. За это граф возьмёт родителей эльфы под опеку, а её сначала отдаст местному магу в подмастерья на несколько лет, а потом отправит в магическую академию, где она обязана раскрыть потенциал своего проведения. Если не получится, то она всё равно сможет работать у графа как маг по начертательной магии.
— Я очень хочу отплатить за доброту, сейчас в его семье очень плохо с деньгами. Поэтому я так много работаю.
— Ты поступаешь правильно, да и граф этот не выглядит плохим. Но не слишком ли велика разница в возрасте?
— Я точно так же сказала, когда граф познакомил нас. Но у Шадота такое провидение, что… Это мой жених.
— Шадот? — это имя казалось знакомым.
— Да. Нас познакомили восемь лет назад, перед войной. Она практически разорила земли графа. Он ушёл на войну, сделав старшего сына приемником и многого не видел, но Раний справляется. Надеюсь.
Второе знакомое имя меня не на шутку взволновало. Стараясь вести себя как можно более естественно — я поинтересовался о фамилии того самого ушедшего на войну графа.
— Мялис Шалский. Его семья уже восемь поколений правит городом Трайск.
Я посмотрел на эльфийку как на сочный окорок. Плевать на второе за последние десять дней внезапное совпадение — эта остроухая мне только что подарила ещё одну причину помочь ей с книгами. Мало того, что недалеко от города живёт эльфийка, которую я пообещал спасти в благодарность узнику из орочьего лагеря — так ещё теперь смогу получить приятный бонус от потомка графа за написанные письма. Если, конечно, они дошли до адресатов. Но и на форс-мажорный случай в лог-листе припасён список разумных и их родных мест, как и сохранено письмо графа.
— Именно поэтому ты всё время работаешь, пытаясь заработать лишнюю монетку, чтобы не обременять семью графа?
Мой вопрос был бессмысленным, ведь и так всё понятно — но мне следовало как можно более аккуратно разговаривать с остроухой, чтобы не спугнуть её. План сработал.
В последние два года эльфа не посещала земли графа из-за огромнейшей загруженности в академии; из семьи графа с ней никто не связывался; а письма родителей ничего конкретного в себе не содержали. Это побудило меня открыть письмо Мялиса, и подтвердить один неприятный момент: сын графа почему-то возненавидел Раскаю, раз не связывается с ней и против будущей свадьбы.
Ситуация с молодым графом ставила под вопрос планы на свободные сорок дней. Мне следовало всенепременнейше отправиться в королевство и оставить объявления для моей семьи, но гораздо выгодней попробовать договорится с торговой гильдией и распространить объявление на оба континента, или воспользоваться семьёй графа за оказанную услугу. Знай я хоть одногоразумного на территории королевства, то добыл бы кожу и пластины там — но вряд ли Раний Шалский выделит мне охрану, которую ещё придётся обязать клятвой молчания. А Галис и Нот уж точно сунутся на земли эльфов.
В этих рассуждениях есть один щепетильный момент — снег. На северном материке я часами прокладывал тропинки сквозь метровые сугробы. Там были десятки километров до защитного леса, а здесь речь идёт о сотнях километров между городами, и если дороги заметёт снегом, то велик шанс все сорок дней проторчать в Настрайске.