Перекинув тело, я аккуратно отгрызал от него по кусочку. И давился. Хоть и убедил себя, что поступаю правильно — но что-то скребло на сердце. Словно топил в лаве последние остатки своей человечности, а она всё сопротивлялась, кричала и умоляла остановиться. Но мёртвым человечность ни к чему.
Вскоре всё закончилось. Морального удовлетворения не было. Было гадко, но я утешался тем, что мои шансы на выживание увеличились. Заодно провёл ещё один сеанс лечения, направив его в левый глаз. Дымка чуть развеялась, чуть чётче виднелись очертания берегов.
Стоило решиться выбраться на берег и хоть немного осмотреться, как меня выкинуло из тела под уже ставшее привычным оповещение от системы.
Внимание, начат процесс поглощения скверной
«„—“»
Внимание, частица Вашей души осквернена
Глава 2
Тряска — единственное, что я чувствовал, придя в сознание. А ещё была всеобъемлющая слабость, но она скоро пройдёт и получится открыть глаз, а сейчас надо срочно выбираться на берег. Заодно избавлюсь от этой тряски и смо…
Стоп, какая, нахрен, тряска в воде?
Я сконцентрировался на ощущениях. Тело ощущало не влагу, а по-осеннему тёплый ветерок. И странная, прерывистая тряска подобная, словно медленно катясь с пологого склона круглый мячик то мелко вибрировал, то подскакивал на кочках. Лог.
Жизнь: 1346/3360
Мана: 1173/1480
Выносливость: 2157/3360
Стоило увидеть цифры, как в районе копчика показался зверёк «Паническая атака». Я провёл в скверной отключке практически двенадцать часов, всё время в реке, притом в самое светлое время суток. Да меня же только слепой бы не заметил!
Вот только есть куда более серьёзная проблема. За эти полдня жизни восполнились на три сотни пунктов, это слишком медленно. Но они хотя бы восстанавливались, да и негативных статусов в лог-файле нет. Можно сказать, что какое-то время я ещё поживу.
Тряска стала медленно угасать, пока полностью не прекратилась. Наступила абсолютная тишина и кромешная тьма. Слух отказывался работать, а веки будто смазали клеем. Я переключил внимание на кожу, стараясь заприметить малейшее дуновение ветра.
Внезапно воздух хлопнул меня по голове, как от взмаха небольшого веера. Меня кто-то тронул за голову. Толстые пальцы и огромная ладонь тёрлись об остатки моей морды. Тварь, которой принадлежала эта мерзотная ладонь, специально провела пальцами по повреждённой части морды. От вспышки боли я едва не закричал, но сдержался — я хотел жить. А для этого следовало как можно тщательней прикидываться бессознательным телом. Вот только эту пытку не так просто вытерпеть, будто на живую вырвали зуб, в кровоточащую рану засунули металлический штифт и прокрутили.
Поглаживания длились не больше нескольких секунд, но они мне показались наполненной агонией вечностью. Я едва сдерживался, чтобы не вскочить и отгрызть этой твари голову. Но следовало сдержаться, притвориться бревном, собрать достаточно информации и понятьтри вещи: где я, что делать дальше и кто меня схватил. Ибо очень скоро я буду выпотрошен как курица.
Хотелось вскочить и улететь — но крылья сломаны. Хотелось убежать — но передние лапы оторваны. Хотелось звать на помощь — но я один, и должен рассчитывать только на себя. И моя интуиция говорила, что надо сперва собрать информацию, составить план, и только потом действовать.
Боль в месте прикосновения медленно угасала, а вместе с этим возвращались чувства. Я лежал, но не горизонтально, а чуть приподнявшись на грубо сделанной решётке из чего-то круглого и сучковатого, как наспех сделанных волокушах из стволов деревьев. А ещё чувствовалось, что меня накрыли чем-то похожим на ткань или шкуру. Не знаю, кто меня тащит и куда, но точно знаю зачем.
Сейчас же у разумных привал и они решили потрогать дракона за морду… Ну хоть спасибо, что не за хвост, грязные фетишисты! Вот кем надо быть, чтобы так сильно гладить дракона? Фу, противно! Если выживу — обязательно промою морду и ототру клеймо позора. Главное маме с сестрёнкой не говорить, что меня трогал чужой дядя, иначе Калиса меня вусмерть затискает в порыве утешения, а мама этого дядю сама застрогает до потери пульса, жизни и тщедушной душонки. Чужого дядю не жалко, но вот быть затисканным до смерти не очень хочется.
Через секунду оказалось, что вместе с остальными чувствами вернулось не только искромётное чувство юмора с нескончаемым фонтаном сарказма и лёгкой придурковатостью — вернулся слух.