— Да я в ужасе, и это мягко сказано.
— Это вы зря. Подойдите, у меня к вам маленькое предложение. Оно, — эльфа задумалась, — скорее всего, объяснит судьбу вашего троптоса.
Сказанное эльфой мне не нравилось, но я подошёл. Исходящая от Лаотлетия опасность ещё не миновала и хоть какое-то прояснение ситуации могло помочь уберечь девочку от проблем. Да и себя тоже. Малаюнария попросила меня вытянуть руку и тут же резко схватила троптоса за здоровую руку и вложила его ладонь в мою. Парня дёрнуло, затрясло, его пробили конвульсии, он широко раскрыл оставшийся глаз, из обезображенного рта вырвался вопль, из пустой глазницы потекла кровь.
Я резко одёрнулся, вырывая ладонь. Парень ещё несколько секунд консультировал и содрогался, прежде чем натужно попытался вздохнуть, но окончательно обмяк и повис на верёвках.
— Да вы поехавшие нахер, — я не сдержался и сплюнул.
— Если вы, Лик’Тулкис, найдёте средство избавить наш мир от скверны, то мы тогда же прекратим заниматься подобным. Но, увы, в ближайшие года этого не произойдёт, — эльфа сняла перчатку и бросила её на стол. И показала на умершего парня. — У этого троптоса закрыта его основа. Судя по плавникам, скверна внесла в его тело часть дельфина или кита, но точно мы предположить не можем. Существа с закрытой основой реагируют так на любую заллаю или ураллаю, не прошедшую очищение. Существа с открытой основой этого недостатка лишены.
— Предвосхищу твой вопрос, Ликус, — Хубар прошёл мимо трупа, даже не взглянув на него. — Не у всех детей скверны есть провидение «Дитя скверны». Предупреждение Всебогов нам, простым разумным. Это и ответ, почему от твоего троптоса отказались. Хоть она, как и подобные ей, могли бы заменить авантюристов и даже тебя, но совет малиров ещё сто лет назад принял решение избавляться от подобных существ сразу после раскрытия основы.
— Это так благородно, Хубар.
— Именно, Лик’Тулкис. Именно, — Малаюнария деловито осматривала умершего паренька. — Представьте будущее, где вместо авантюристов заллаи добывают существа с особенностями как у вас. Пока вы такой один, то наслаждаетесь преимуществом. Но эти существа добудут столько заллай, что уничтожат на них цены. Цена любой заллаи — это риск, нужды и смерти авантюристов. Эти существа всего этого лишены.
— Раз так, то почему церковь не убила эту девочку, а выставила на продажу?
— Совпадение, — Хубар ухмыльнулся. — Её хотели купить для загона собаками, но в последний момент покупка сорвалась.
— То есть все эти триста лет церковь удовлетворяет и такие потребности, — я задумчиво огляделся, ища в комнате с пилами и анатомическим театром хоть малейший намёк на вменяемость церковников.
— Они все, в любом случае, приносят пользу. Хоть и не со всеми существами подобное возможно. Почтенный Хубар, прошу вас, — эльфа взглядом показала на чёрные широкие полотна, висевшие на противоположных стенах и визуально делившие комнату по центру. Хубар понятливо отодвинул полотна.
За левым полотном на крючках висел скелет, его небольшие косточки скреплены между собой тонкой проволокой. Кости черепа при жизни срослись, но глазницы всё ещё слишком велики, да зубы мелковаты. Несколько искривлённый позвоночник вполне обыденно заканчивается тазом с атрофированными боками, ног нет, а крестец продолжается подобием вытянутого позвоночника с тонкими рёбрами и остатками широкого плавника в конце. Под скелетом небольшая деревянная табличка: «1731 год от полного обращения к учениям».
За правым полотном висел скелет чуть большего размера, череп вполне сформировался и походил на взрослый. Но вместо рук — крылья, а на табличке чёрным грифелем выведено: «1878 от полного обращения к учениям».
— Допустим, это, — я показал на маленький скелет, — вообще первый троптос, появившийся в этом мире. Кто второй?
— Вы проницательны, Лик’Тулкис, — отозвалась Малаюнария.
— Это веха, Ликус, — Хубар показал на табличку. — С первого появления, этих существ в записях отмечали не чаше пятидесяти в год. Через сорок лет они упоминались уже восемьдесят раз в год, но на этом рост случаев прекратился. Вторая веха — это значительно увеличение существ. Со ста пятидесяти тогда, до полутысячи сейчас. На обоих материках.
— Триста лет, и двести лет, — прошептал я, осознав скверное сходство с двумя другими такими же датами. Я повернулся к Малаюнарии. — Вы оба хоть понимаете, с чем…