— Усложним задачу, — сказал я девочке, держа в руке ложку и показав, как ей черпаю кашло из миски. — Ложкой ем кашу.
— Лоз… Лоз… — попыталась девочка и призадумалась, ворочая язычком во рту. — Лож… Лож-кой ем ка-шу. Лож-кой ем кашу. Ложкой ем кашу! — выпалила та практически крича. Согласные оказались глуховатыми и сухими, но в остальном получилось отлично.
— Молодец. От аутизма до зайчатков речи меньше чем за месяц, — я чуть потрепал девочку по голове, и привычно показал жменю бобов.
— Суя насычает.
— Почти, — я бросил раскрошенные бобы в миску девочке, но та не притронулась к еде, а уставилась на меня взглядом то ли испуганным, то ли заинтересованным. — Чего тебе?
Девочка аккуратно, боязливо приподняла руку и показала на наши спальные места, расположенные рядом. Я специально так делал, чтобы в случае внезапного нападения прикрыть девочку: что-что, но не заслужила она судьбу, быть растерзанной волками.
— Спальник?
— Сральник!
Я раздосадовано вздохнул и потёр переносицу, понимая, что с похвальбой я несколько поторопился.
До столицы Яхоновского княжества мы добрались без происшествий. Хотя в какой-то момент я уже собирался оставить на дороге четыре трупа.
Последнюю ночь мы провели на границе городской черты и диких земель. Повезло отыскать небольшое поселение, в одном из домов за два арнурских золотых притушили ненависть во взгляде и накормили нас ужином с лёгким завтраком. А уже на дороге, пройдя с километр, нам встретились четыре мужика со склоченными бородами, потёртыми рубахами и с заплатками на штанах. Мы шли в сторону города, мужики от него. Мы шли по правой стороне, они по левой, но перестроились на нашу сторону. Я мог бы чуть посторониться и отойти, но четыре насмешливых ухмылки всё объясняли без слов.
Я приказал девочке держаться за правый край моего плаща, чтобы его чуть отогнуло и показался корешок гримуара. Мужики это заметили, настороженно переглянулись, но с дороги не сошли.
— Перегородите мне путь, считай — напали, — сказал я, когда до мужиков оставалось десять метров.
— И тебя повесят, — огрызнулся один из них.
— Вы до этого не доживёте, — я прислонил правую руку к гримуару.
Мужики шли на меня, а когда им оставался один метр — с усмешкой расступились в разные стороны. Была ли это простая издёвка, или делали ли специально, чтобы заставить ксата понервничать? Возможно, но я бы предпочёл, чтобы они упёрлись в меня.
Около городских ворот меня остановили стражники. Они только хотели возразить, что ксату в городе делать нечего, я только приготовился вызвать на свою защиту самого князя, использую священный договор и приглашение ко двору — но стражники стушевались, заметив гримуар на моём поясе.
Проход в город мне никто не закрыл, но налог за вход и проверку личности никто не отменял. Хватило одного Арнурского золотого, за меня и девочку. С проверкой вышла заминка. По непонятным правилам и законам раб не может быть безымянным. Мне дали время до завтрашнего вечера, чтобы в ратуше назначить имя девочке, иначе её отыщут и конфискуют.
Я прошёл через ворота и оказался в городе, сходил до гильдии свободных торговцев и разузнал о местных гостиницах; снял номер в одной из дорогих гостиниц города и вместе с девочкой помылся с долгой дороги; плотно поужинал и устроился на ночлег в просторном номере — всё это время я только и размышлял об имени для девочки.
С одной стороны, имя — это что-то серьёзное, оно навсегда. С другой стороны — я назначаю имя, по факту, питомцу, и сильно заморачиваться с этим не хочу.
— Имя, пожри скверна всех этих охранников, законников и прочих. Имя. Какое придумать? — спросил я в пустоту.
— Имя? — переспросила девочка, сидя рядом на кровати. У неё своё место, специально выдаваемый для рабов соломенный матрац, расстеленный недалеко от кровати — но девочка упорно жалась ко мне.
— Имя, имя, — я вздохнул и показал на матрац. — Накинь поверх спальник и ложись спать.
Девочка попыталась что-то сказать, но то ли слова нужного не знала, то ли её придавила усталость после сытного ужина — и она лишь похлопала ладонью по кровати.
— Ты не будешь спасть со мной. Место, — я вновь показал на матрац.
Девочка замотала головой, похлопала всеми четырьмя ладонями по кровати и уставилась на меня, чуть поджав тонкие губы, приподняв нижние веки и едва не заплакав.
— Это что за щенячий взгляд? — я аж опешил, а девочка подалась вперёд, двумя левыми руками схватив меня за рукав, а двумя правыми ладошками похлопав себя по груди. — Ты не будешь… — начал я выговаривать, а девочка вплотную прижалась и что-то нечленораздельно промычала. — Ты… — я посмотрел в рубиновые глаза, жалобно чуть прикрытые, тяжело вздохнул и потёр переносицу. — Мелкое наказание моей скверной жизни. Хрен с тобой, спи где хочешь.