— В этом промежутке нет нужды, — хитро, даже хищно улыбнулся Лутарикий. — Мы поставлены в известность об инциденте у Чалой равнины.
— Что? — я напрягся, рука невольно крепок сжала посох.
— Ваша тайна не уйдёт от нас, но о ней нам рассказали, чтобы склонить решение в вашу пользу. Не расскажи младший инквизитор Хубар об инциденте, и вы бы здесь не сидели.
— Белобрысая сука, — процедил я. — Допустим, вам известно поведение нежити. Тогда, почему вы согласились отправить меня с вашей группой?
— Именно поэтому и согласились, — эльф постучал пальцем по карте. — Вам всё станет понятно в день отправления. Что до вашей просьбы о лагере, то он вам всё ещё необходим? Поверьте, никто не посмеет подсматривать за вами.
Я спросил, когда именно отправляется группа вглубь сада. Точная дата ещё не определена, но тридцать дней в запасе у меня есть.
— Четыре дня там, на пятый день утром еду в город. Отдыхаю, и на следующий день обратно. И так пять раз. На первый раз мне нужно такое свободное место. Три следующих под вопросом. В последний раз осмотрю предстоящую дорогу.
— Мы предоставим всё необходимое. Наши помощники разобьют вам лагерь и уйдут, — утверждающе закивал эльф. — Провиант и воду привезут сразу на все дни. Когда хотите отправиться?
— Завтра же. В ближайшее время приду к воротам твердыни князя со своими вещами, — я встал, показывая, что мы обо всём договорились. — Последний вопрос. Ураллаи? Магические трофеи.
— Всё ваше, — сказал Лутарикий, смерив меня пристальным взглядом. Мы обменялись кивками. Все три эльфа отправились по коридору вглубь княжеского дома, сопровождаемые длинноухой охраной.
Я вышел из кабинета. Девочка посмотрела на меня как щенок на любимую игрушку, но от стены не отошла. Я подозвал её жестом, и вздохнул.
— Руки после туалета мыла? — спросил я у девочки, на что та низко кивнула. — Ртом говори, а не кивками. Да или нет?
— Дя.
— Да.
— Д… Да, — выпалила девочка, подобрав правильную гласную.
— Молодец. Пошли, у нас мало времени, — я только развернулся, чтобы следовать за княжеским слугой к выходу, но девочка схватила меня двумя левыми руками за край плаща и потянула на себя.
— Соя, — сказала та, обеими правыми руками показав себе на грудь.
— Именно так, пошли, — сказал я, но девочка опять дёрнула меня за край плаща.
— Соя? — пролепетала та каким-то жалобным и грустным голоском.
— Ты ж неделю назад куском мяса была. Откуда такие эмоции?
— Соя⁈ — практически чуть не плача выпалила девочка
— Мелкое наказание моей скверной жизни, вот ты кто, — я раздражённо потёр переносицу. — Соя ты, Соя. Довольна?
Девочка широко, счастливо заулыбалась.
Подрагивая на ухабах и скрипя осями, повозки уезжали к столице княжества. Хлопал тканевыми стенками просторный шатёр, в нём уместилась небольшая кровать, провиант на следующие дни и магический бочонок с водой. А кувшинчик с вином, единственный, который я позволил себе взять, стоял около костровища в ожидании ужина.
В полукилометре высились деревья с гладкой серовато-коричневой корой, толщина их стволов доходила до двух обхватов руками, а массивные ветви раскачивались на сотнях метров высоты. На некоторых ветвях шелестела листва цвета старого болезненного замшелого мха, в других местах листва окрашена во всевозможные тёмные тона, а кое-где сквозь проплешины виднелись скрюченные ветви.
Я переоделся в комплект из кожи кракчата, повязал на пояс чёрное полотно с золотым рисунком, прицепил к нему кинжал, надел гримуар, взял посох — и покинул лагерь. «Структурная прочность» посоха и гримуара велика, их скверна поглотит только если они неделю непрерывно пролежат в порче. А я же собирался на ночь возвращаться в лагерь.
У границы скверны я чуть замедлился, всматриваясь вглубь сада. «Чувство магии» не показывало нежить, но навык работает только на сотне метров, а нежить чует меня за все три. Опасно, вот так заходить в кишащий нежитью сад, но плевать на это всё. Нежить для меня — лишь сосуд с «опытом», и неважно, насколько тот силён, проворен и опасен.
Я шагнул в скверну. Из груди вырвался сдавленный стон, правая рука невольно прижалась к груди, пальцы сжали шрамы. Кожа пылала огнём, словно разъедаемая кислотой, мышцы пробивали спазмы. Казалось, скверна вновь пытается меня сожрать, как десятки лет назад около каньона и цепи гор.
Массируя шрамы на груди и шеи, я смог постепенно привыкнуть к боли. Неприятное оттягивающее чувство осталось, будто к шрамам прицепили по прищепке с грузом на длинной верёвке, маятником раскачивающейся на каждом вздохе — в остальном же боль терпима. Но чувствуется, что скверна в Тамливийском саду концентрирована даже сильнее, чем в Великом Канталейском лесу. А порождения там ведут себя как… Я остановил мысль. Незачем думать о том, что из себя представляет скверна, о повадках порождений в по-настоящему истинном её проявлении. Думать об этом бесполезно и сейчас, и вообще.