— Я не был бы канцлером казначейства столько лет, не понимая, насколько жизненно важны здоровые экономики провинций для казначейства в целом. Или без понимания того, что они не могут быть здоровыми, если общество, которому они служат, не является одинаково здоровым. И это правда, что с точки зрения дворца протектора вклад Тарики в казну имеет решающее значение, особенно учитывая текущее состояние экономики республики в целом. Все вы понимаете эту холодную, жесткую финансовую реальность.
— Но с точки зрения лорда-протектора — с моей точки зрения, с точки зрения моей ответственности перед народом Сиддармарка, а не его экономикой, и от моего собственного сердца — положить конец этому кровопролитию и насилию, не приказывая сенешалю посылать свои войска… это гораздо важнее, чем любой вклад, который Лейк-Сити или Тарика могут внести в федеральный бюджет. Как у канцлера казначейства, моей главной обязанностью было свести бухгалтерские балансы, найти средства для оплаты операций федерального правительства, армии, десятков государственных служб, за которые оно отвечает. Как у лорда-протектора, моя главная обязанность — заботиться о безопасности наших граждан. Это включает в себя их финансовую и экономическую безопасность, но их физическая безопасность заменяет любую другую ответственность или обязанность моего офиса.
— Не так давно ваша провинция и ваша община были разорваны на части «Мечом Шулера» и джихадом. Я знаю — поверьте мне, знаю, — насколько велико было число погибших. Я также знаю, как трудно было — как усердно вы работали — восстановить что-то, приближающееся к процветанию Тарики до джихада для ваших возвращающихся граждан. Я хочу, чтобы это восстановление продолжалось, и хочу — не думаю, что кто-нибудь из вас может полностью понять, как сильно хочу, — чтобы оно продолжалось без федеральных войск, патрулирующих ваши улицы, без кавалерийских отрядов, поддерживающих вашу местную городскую стражу. Это ваша провинция, ваш дом, и вы являетесь его надлежащими хранителями. Но я очень боюсь, что если мы не сможем найти для вас способ восстановить — и поддерживать — местный порядок и спокойствие, у меня не будет другого выбора, кроме как увеличить присутствие армии. Мне нравится так делать не больше, чем, думаю, вы хотите, чтобы я это сделал, но моя присяга не оставит мне выбора.
Он снова сделал паузу, позволяя этому осмыслиться, наблюдая, как его последняя фраза попала в цель. Затем он выпрямился в кресле, расправив плечи.
— Итак, теперь, когда вы понимаете, почему я здесь, кто-нибудь хочет предложить, с чего он — или она — думает, что мы должны начать?
— Мой папа говорит, что он думает, что Мейдин говорит серьезно, — сказал Андру Ардмор, откидываясь на спинку стула с кружкой горячего вишневого чая и прислушиваясь к тяжелому стуку дождя, который сменил прошедший днем мокрый снег. — Говорит, что в его словах было много смысла.
— Гм. — Выражение лица Арина Томиса было таким же уклончивым, как и его тон, но его глаза были суровыми, и Ардмор вздохнул. Затем он отхлебнул вишневого напитка, опустил кружку и покачал головой.
— Никто не просит тебя притворяться, что того, что случилось с Ричирдом, никогда не было, — тихо сказал он. — Я просто говорю, что папа думает, что он действительно хочет убрать войска с улиц и позволить нам вернуться к нормальной жизни.
— Нормально, — прорычал Арин. — Скажи мне, Андру, что это за «нормальность», к которой все хотят вернуться? Не верю, что я когда-либо видел ее.
— Я тоже, — признал Ардмор. Он был на год моложе — и на четыре дюйма выше — своего друга. — И я бы сам очень хотел увидеть ублюдков, которые поймали Ричирда. Не думай, что я бы этого не сделал! Но где же это кончится, Арин? Они отправляют одного из наших в больницу, поэтому мы отправляем одного из них в больницу, и все, что это делает — как говорят архиепископ и отец Григори, — это поддерживает цикл, и это то, где мы живем. Ты хочешь поймать этого сукиного сына Тиздейла? Прекрасно! Давай найдем его, в какой бы дыре он ни прятался, и вытащим его жалкую, трусливую задницу оттуда. Я буду держать его, пока ты сломаешь ему обе коленные чашечки молотком. Из-за этого я тоже не потеряю ни минуты сна. Но ты думаешь, что это чего-то добьется, кроме того, что нам обоим станет лучше?
Арин сердито откинулся на спинку стула, глядя в окна таверны на промозглый ночной холод, пробирающий до костей. Он знал, что Андру был прав. Если уж на то пошло, он знал, что архиепископ Артин был прав. Если цикл насилия и репрессий продолжится, сообщество вокруг него никогда не исцелится.