— Тупой ублюдок, — прорычал Сингпу, свирепо глядя горящими глазами на мертвеца. — Ты тупой, тупой ублюдок! Пытаешься убежать от них в проклятой карете Шан-вей?
Хусэн признал, что в его словах был смысл. Два пассажирских фургона были — или были, пока их не разграбили, не перевернули и не сожгли — огромными, неуклюжими транспортными средствами. Главный экипаж был особенно вычурным транспортным средством, предназначенным для комфорта и роскоши, а не для скорости, и в третьем фургоне они везли с собой мебель и что-то похожее на гобелены! В упряжке у них были лошади, а не драконы, вероятно, в попытке добиться хотя бы немного большей скорости от этих тварей, но какой идиот?..
У них было бы гораздо больше шансов спастись, если бы они надели на проклятых лошадей седла вместо сбруи. Не очень хороший шанс, но лучший. Даже дворянин должен был бы это понять!
Хусэн искоса взглянул на своего друга. Он знал, на кого Сингпу был действительно зол, и это был не убитый дворянин и его семья. Это были даже не обезумевшие от мести крепостные и крестьяне, которые опустились до жестокости, худшей, чем у любого бешеного животного.
Не совсем.
— Это не наша вина, — тихо сказал он. — Это не твоя вина.
— Нет? — Сингпу посмотрел на него. — Это кто-то другой поджег те леса? Собрал всех их, — он ткнул большим пальцем через плечо в длинную колонну вооруженных винтовками людей, марширующих по главной дороге позади них, — вместе?
— Это должно было случиться, — сказал Хусэн. — Это был только вопрос времени. И если бы ты не… если бы мы не начали это тогда, когда мы это сделали, все эти винтовки и все остальное, что они успели изготовить, были бы на другой стороне. И тогда погибло бы еще больше наших людей, и это ничего бы не изменило.
— Кто бы это ни сделал, это не «наши люди», Чжоухэн! — огрызнулся Сингпу. — И если я догоню их, я проясню этот момент, который ты мог бы назвать ясным.
Хусэн только кивнул. Шансы на то, что они догонят мародеров, ответственных за кровавую бойню, по которой они шли последние сутки или около того, были не более чем равны. Они должны были попытаться, но даже если бы они поймали их, даже если бы они расстреляли или повесили каждого из них, на самом деле это ничего бы не изменило. Во всяком случае, не в центральной части Северного Харчонга.
Хотя, черт возьми, это могло бы заставить нас чувствовать себя немного лучше, — признал он и потянулся, чтобы сжать плечо Сингпу. — Он не мог быть уверен, но сомневался, что зарезанная молодая женщина, распростертая, как куча выброшенного мяса, на обочине большой дороги, была более чем на год старше — если это так — дочери Сингпу Пойин. И некоторые из оскверненных тел, мимо которых они проходили, были еще моложе.
— Сержант Цо! — сказал он, все еще глядя на нее сверху вниз, его рука все еще лежала на плече Сингпу.
— Да, сэр?
Ему все еще казалось неестественным, что к нему обращаются как к офицеру, но Хусэн предположил, что теперь он был именно таким.
— Похоронная служба, — сказал он. — Знаю, что земля замерзла. Посмотри, достаточно ли осталось от фургонов, чтобы сжечь их. Если нет…
Он махнул рукой в сторону низкорослых вечнозеленых деревьев, окаймлявших полосу движения, и Цо кивнул.
— И если кто-нибудь захочет сказать несколько слов, вероятно, это не повредит, — тихо добавил Хусэн.
В зале совета было очень тихо. Не успокаивающая тишина, а напряженная, поющая тишина, в которой глаза старались не соприкасаться друг с другом. Она затянулась, становясь все более интенсивной… Затем разбилась вдребезги, когда ладонь императора Чжью-Чжво ударила по полированной столешнице.
— Неужели никому из вас нечего сказать, милорды? — прорычал император. В отличие от любой другой пары глаз, его глаза скользнули по столу, пылая гневом, и не один из его советников отвел взгляд от этого огненного взгляда.
— Вижу, что вы этого не делаете. — Император откинулся на спинку своего богато украшенного кресла, похожего на трон, и вцепился в подлокотники так сильно, что побелели костяшки пальцев. — Империя — наша империя — распадается, и ни один из наших «советников» не может предложить никакого «совета»!