Рано утром Амундсен проснулся, разбуженный тревожным криком. Он поспешно вышел на палубу. Там уже толпились все матросы. Они что-то кричали, кому-то грозили, кого-то проклинали.
— В чем дело, ребята? — спросил Амундсен.
Множество голосов закричало:
— Канал закрыт! Работали мы, работали, гнали вы нас, гнали, и вся работа пошла прахом. Смотрите!
Амундсен поднялся на бак. Канала не было: льды сомкнулись, и небольшие кучи мелких льдин стояли как раз там, где вчера виднелась вода. Вышел на палубу и доктор Кук, с ним капитан и начальник экспедиции; все молча смотрели на льды.
С запада, все усиливаясь, дул ветер. Это он сдвинул льды, закрыл канал.
— Надежда рухнула, — мрачно сказал капитан.
— Ну нет, капитан! — живо откликнулся Кук. — Ветер отнял у нас канал, но он может и вернуть его нам. Посмотрим, что будет к вечеру.
День тянулся томительно. Мало кто выходил на палубу — все сидели в каютах, озлобленные, мрачные. Только Амундсен и Кук, о чем-то тихо переговариваясь, ходили по льду вокруг корабля.
Перед заходом солнца льды стали подозрительно потрескивать, задвигались, и скоро от корабля к полынье протянулась трещина. С каждой минутой она становилась все шире и шире. Доктор торопливо выскочил на палубу, зазвонил в сигнальный колокол.
Все выбежали, одеваясь на ходу, и, увидев широкую трещину, разразились радостными криками.
— Скорей, скорей! — торопил доктор.
Еще накануне к бортам корабля были прикреплены длинные канаты, и экипаж разделился на две группы: одной частью командовал Амундсен, другой — Кук. Капитан стоял на мостике, он подал сигнал, матросы потянули канаты, и корабль медленно пошел по каналу. Через два часа он достиг полыньи и закачался на вольной воде.
Этот день был большим праздником для экипажа. На трех шлюпках матросы долго плавали вдоль берегов полыньи. Они уже отвыкли от весел и теперь были рады поразмяться. На льдах было много тюленей, и охотники стреляли их. В этот день на корабле был обильный обед из свежего мяса — теперь уже никто не отворачивался от тюленины.
Однако выхода к открытому морю все-таки еще не было. По-прежнему на пути лежали непроходимые льды, а за ними далеко на горизонте ледяная стена преграждала выход в океан.
Прошла неделя, другая — все оставалось без изменений, лишь канал, по которому прошел корабль, то плотно закрывался, то открывался снова. На корабле воцарилось уныние.
Наконец в начале сентября подул северный теплый ветер — лед начал трескаться, раздвигаться, и трещины подходили как раз к полынье. Амундсен приказал приготовить машину, чтобы во всякий час можно было двинуться вперед. И такой час настал: лед раздвинулся настолько, что корабль мог пройти из полыньи в открытое море. Тотчас развели пары в котлах, и «Бельгика» быстро начала продвигаться вперед. Она уже была совсем у выхода, когда две огромные ледяные горы загородили ей путь. Проход между ними был совсем узкий. Однако Амундсен, все еще командовавший судном, решил рискнуть. Он сам ввел судно в проход. Проход был извилист и местами так узок, что борта касались ледяных стен. Корабль с силой продирался между ними. Вдруг на палубе кто-то крикнул:
— Горы сдвигаются! Назад!
Амундсен присмотрелся. Да, горы двигались. Они сейчас могут сомкнуться и раздавить корабль, как щепку. Борта корабля уже затрещали под их напором. Но тут явился на помощь доктор Кук: он быстро созвал матросов, приказал вытащить из трюма шкуры тюленей, набил их шкурками пингвинов так, что получились толстые мягкие мешки, и эти мешки были тотчас спущены по бортам справа и слева и как раз вовремя.
Ледяные стены сдвинулись, напирая на «Бельгику». Но мешки защищали борта. Горы мало-помалу отодвинулись, и корабль вышел, наконец, в бескрайний простор океана.
Пробыли они в ледяной ловушке тринадцать месяцев.
Возвращение
Все на корабле почувствовали себя спасенными: страшная опасность осталась позади! Корабль свободно качался на воде, в его трюме было достаточно угля для того, чтобы добраться до ближайшего порта.
Празднично украшенная флагами «Бельгика» пошла полным ходом к северу. Свободные от работы матросы часами стояли на палубе. Амундсен с капитанского мостика смотрел на них. Грязные, заросшие бородами, измученные, они мало походили на тех бодрых, сильных людей, которые тринадцать месяцев назад вошли во льды. Страшная зима вымотала всех.