Руал нахмурился. Насмешка его обидела. Он протянул журнал назад библиотекарю, сказал строго:
— Я хотел бы прочесть что-нибудь более серьезное.
— Вам, я вижу, не нравится насмешка? — опять улыбнулся библиотекарь. — Но в самом деле затея Нансена похожа на безумие. Мало кто пишет об этом деле серьезно. Впрочем, можете прочесть вот здесь и здесь.
Библиотекарь подал Руалу две газеты.
Кто же такой Нансен? Молодой ученый, живет в Бергене. Ага, он уже подбирает спутников? Ему нужны три человека, привыкшие к полярным путешествиям. «Может быть, написать ему?» — подумал Руал, и от одной этой мысли у него похолодели руки.
И тотчас он прикинул в уме: ему еще не было шестнадцати (он родился в 1872 году, 16 июля), он никогда не путешествовал не только по полярным странам, но даже и по океанам.
В тот вечер он пробыл в библиотеке до ее закрытия, перечитывая все газеты и журналы, где говорилось о Нансене. Руал увидел, что большинство авторов не верят в затею Нансена. Называют ее вздорной, и он сердился на таких авторов, но в двух-трех статьях планы Нансена хвалили и одобряли.
С этого дня Руал стал напряженно следить за всеми приготовлениями к походу. В газетах замелькали вести: Нансен нашел трех спутников, тоже норвежцев. Это были капитан Свердруп, лейтенант Дитрихсен и молодой крестьянин Тран. С ними едут еще два лапландца.
В яркий апрельский день Христиания провожала Нансена и его спутников. Вся набережная была запружена народом. Суда в порту разукрасились разноцветными флагами. Наконец показался Нансен — он шел с непокрытой головой среди толпы, стоявшей шпалерами. Руал был возле самых мостков. Немигающими жадными глазами смотрел он на отважного путешественника. Он орал оглушительно «ура», махал шляпой. Когда пароход, на котором уезжал Нансен, отошел от пристани, во всем порту загудели суда и на мачтах взвились флаги «Счастливый путь!». С крепостных стен прогремел пушечный салют. Огромная толпа на набережной запела гимн: «Да, мы любим эти скалы!»
Вот пароход миновал старые стены крепости и скрылся за поворотом канала — толпа начала расходиться. Руал ушел с набережной последним.
И с того дня он каждое утро жадно хватался за газету: «А нет ли вестей о Нансене?»
А вести были скупы. Нансен прибыл в Копенгаген. Нансен выехал в Шотландию. Нансен едет в Исландию, чтобы сесть на корабль «Язон», который и доставит его к восточному берегу Гренландии. В начале июня в газетах промелькнула последняя заметка: «Нансен и его спутники сели на «Язон» и отправились в океан». С того дня никаких сведений не было целых два месяца. Руал напряженно ждал вестей, а их не было и не было. Наконец, уже в сентябре, появилось короткое сообщение: «Еще в середине июля Нансен и его спутники в двух лодках отправились с «Язона» на берег Гренландии через плавучие льды».
А еще через месяц пришла новая весть: «Экспедиция Нансена благополучно перешла на лыжах через ледяные пустыни Гренландии и осталась зимовать на западном берегу, в местечке Готгабе, куда корабли ходят только летом».
Это известие Руал прочел в газете утром по пути в школу. Он повернул было назад, домой: хотелось сказать матери немедленно об этом величайшем событии. Но вернуться домой — значит опоздать на уроки. Нет, нет. Он побежал в школу. Размахивая газетой, он ворвался в класс.
— Нансен перешел Гренландию! Ур-ра!..
Герой
Во всех норвежских газетах и журналах появились восторженные статьи о Нансене. Руал каждый день по вечерам сидел в библиотеке до ее закрытия. Тот же библиотекарь, который несколько месяцев назад посмеивался над Нансеном, теперь говорил льстиво:
— Нансен? О да! Нансен — наш герой.
И в тех газетах, где когда-то ругали Нансена, теперь ему пели гимны.
В журналах появились портреты Нансена и его родных — отца, матери, снимки домика, в котором он жил, училища, в котором учился. Вот Нансен-мальчик. Белокурые подстриженные волосы, курточка такая же, какую носил в десять лет и Руал. Нансен увлекается охотой, он любит рыбную ловлю. Газеты наперебой сообщали различные события из его жизни. «Однажды маленький Фритьоф пошел ловить рыбу. Клев был богатый, и скоро в его корзине уже плескалось десять больших рыб. Фритьоф заторопился и махнул леской так неудачно, что крючок впился в его верхнюю губу. Нестерпимая боль заставила его ухватиться обеими руками за крючок. Он попробовал вытащить его. Крючок держался крепко. Тогда Фритьоф с крючком в губе побежал домой. Кровь залила его куртку. Мать встретила его испуганным криком: