Не знаю, что произошло в этот миг. Его спокойствие, суховатая ласка длинных теплых пальцев и моя беспомощность начисто стерли наши роли палача и жертвы. В какой-то момент, глядя на него сквозь слезы, я почувствовала, что уже больше не боюсь этого странного, холодного молодого человека. Как будто меня переключили на новый режим восприятия. И я даже не понимала, на каком этапе это произошло, но…
…он был рядом. Лучше чем совсем никого.
Постепенно я успокаивалась и затихала. Кай молчал, проводя пальцами по моему лицу и шее. Мне уже стало все равно, что со мной будет. Никогда я не чувствовала себя такой вывернутой наизнанку эмоционально.
Кем мы были теперь?
Я не чувствовала себя загнанной овцой, а он больше не был моим безжалостным мучителем. Хорошо, что полумрак комнаты давал нам обоим укрытие, возможность осознать происходящее. Мы оба это понимали.
И внезапно в этой полутьме прозвучал совершенно обыденный вопрос:
— Хочешь яичницу?
Уже несколько минут я буравила осоловелым взглядом розовый кружок колбасы посередине хлебца. Дилемма была проста: съесть или нет. Рядом со мной стояла пустая тарелка с желтыми следами. Яичница благополучно перекочевала в мой желудок, там же сгинули несколько наскоро сделанных бутербродов. Дрожащими руками я затолкала в рот все, что он передо мной поставил, вообще не понимая, как могу еще что-то делать, как я все еще пребываю в сознании… Но судорожно глотала и думала, что мне будет мало. Однако, как всегда, быстро насытилась.
В голове царило ощущение стянутой прохлады, а в глазах как будто перекатывался песок.
Кухня была маленькая. Большую ее часть занимали плита и серый холодильник с разболтанной ручкой. Из блестящего крана капала вода, а небольшой светильник бросал треугольник света прямо на стол, за которым мы сидели — я у двери, взобравшись с ногами на табурет и прижав колени к подбородку, а Кай напротив меня, опершись локтями о его поверхность и слегка наклонив вперед взъерошенную голову.
Сведенная нога отходила. Изредка я шевелила стопой, чувствуя, как с болью возвращаются ощущения.
Кай все это время смотрел, как я ем, и молчал. Под конец, когда уже не было сил гипнотизировать злосчастный бутерброд, я не выдержала и спросила:
— И что дальше?
Он слегка пожал плечами и произнес:
— Все что хочешь.
— А чего я хочу? — спросила я уже у самой себя и слегка повела закостеневшими плечами. — Я хочу… хочу тебя спросить. Можно?
— Ну, спроси, — вроде как разрешил он.
— Твоя карьера похитителя началась с меня?
Уголки его губ дрогнули в усмешке.
— С чего ты взяла? Может, до тебя у меня уже был большой опыт похищения девушек.
— Не было у тебя ничего. — Я посмотрела на него исподлобья и заявила: — Все началось с меня.
— Какая убежденность…
— Можешь сколько угодно иронизировать. Но это так. Кстати, что тебе сказал мой отец?
— Ничего. Мы с ним даже не знакомы, — хмыкнул он.
— И опять наглое вранье. Ты знаешь, кто мой отец, именно поэтому я сейчас здесь.
Кай впервые улыбнулся. С его холодными глазами вязалась только обычная еле заметная усмешка. Улыбка ввела меня в заблуждение. Она не вязалась с его лицом и действиями.
— Ты не можешь смотреть на меня? — спросил он, замечая, как я опускаю глаза и стараюсь не поднимать их.
— Не могу. Ты улыбаешься. И это улыбка мечтателя, а ты… ублюдок.
— А почему ублюдки не могут мечтать? Уверен, что у каждого из нас есть своя сокровенная ублюдочная мечта, — вполне серьезно сказал он.
— Проехали. Что там насчет выкупа? Небось уже договорился о кругленькой сумме?
— Марина…
— Вообще хорошая идея: наживаться за счет глупеньких богатых дурочек, — продолжала я, не обращая внимания на его попытки что-то сказать.
— Послушай…
— Как планируешь потратить эти деньги? Открыть собственный ресторан? А может, спустить на наркоту? Или потратишь на шлюх и выпивку?
Иногда я не понимала, почему не могу заткнуться. С другой стороны, это единственное, на что я была способна в такой ситуации.
— Марина… — Теперь в его голосе проскользнули знакомые властные интонации. — Мне совершенно не интересны деньги и твой отец.
Я запнулась, тупо уставившись на сахарницу. Услышанное звучало дико. Значит, так оно и есть. Все самые страшные вещи вдруг решили случиться именно сейчас. Медленно подняв голову, я посмотрела в синие кристаллы его глаз и спросила:
— Тогда зачем это было?
Кай изучал меня некоторое время со своего конца стола — холодно, аналитически, — а затем произнес:
— А это я окончательно пойму, когда посмотрю на тебя завтра утром.