Смотреть вниз было неприятно по двум причинам. Первая заключалась в прочности моста: любой вес мог заставить его обрушиться, и тогда Ло и Лукас полетели бы вниз вместе с обломками асфальта и собственных надежд. Вторая причина крылась в воде. Ее становилось все меньше, и, если бы они делали ставки, Лукас поставил бы на два дождя. Ровно столько требовалось, чтобы иссушить все оставшиеся водоемы до конца.
Несколько возникших на пути мостов они пересекли без проблем. Судя по дорожным указателям, даже нужное шоссе распологалось не так далеко. К вечеру Лукас уже мог встретить Джастина, и от этого его сердце билось с бешеной скоростью.
Но им не могло везти вечно. Следующий мост, последний перед прямой дорогой в Норвуд, был поврежден. Не сильно – большая его часть уцелела, но ближе к противоположной стороне часть моста шириной примерно в четыре широких шага обвалилась. Этого вполне достаточно, чтобы испортить чужие планы.
Ло и Лукас, стараясь не дышать, подошли к краю и боязливо посмотрели вниз. Расстояние до земли было огромным, до уцелевшей части моста – не очень, но даже думать о прыжке совсем не хотелось.
– Твою мать! – выругался Лукас и едва сдержался, чтобы не пнуть колесо близстоящей машины, а затем понял, что смысла сдерживаться больше нет. Напряженную тишину разрезал вой сигнализации.
– Если очень постараться, можно… – попыталась что-то сказать Ло, но оборвала предложение на полуслове. Ее напугал Лукас.
Парень сел у воющей машины и закрыл лицо руками – еще чуть-чуть, и он завоет сам. Лукас и раньше поддавался панике, не сдерживал слезы, но все же хотя бы старался рассуждать трезво. Теперь же у него закончились силы.
Хотелось кричать. Он был так близко, но проклятый мост не хотел пускать к Джастину. Вся чертова вселенная была против их встречи, она с самого начала специально все подстраивала так, чтобы Лукас потерял надежду.
И что теперь делать? Искать новый мост? Возвращаться назад и терять кучу времени? Пытаться переплыть огромную реку? Играть в самоубийцу и прыгать? Что, черт возьми, он должен был придумать?
Воздуха не хватало. Лукас чувствовал, как на его горле затягивается петля. Он вдохнул. Вдохнул еще раз. Еще. И так много раз. Он не мог вдохнуть полной грудью и не мог остановиться. Он чувствовал, еще чуть-чуть, и сорвется. Сколько еще можно его мучать? Разве он шел так далеко, чтобы какой-то мост его остановил?
Лукас больше не мог держать внутри то напряжение, которое испытывал, потому что в глубине души знал, что Джастин мог быть мертв, знал, что мечты об их встрече бесполезны. Огонь убил столько людей, что встретить выживших было почти невозможно, так каков шанс того, что Джастина он пощадил? Чертовски мал, настолько, что его почти не существовало. Все, что оставалось у Лукаса, – его надежда. Но у всего есть предел. Даже такая сильная надежда не могла и дальше справляться с тем страхом и отчаянием, которые атаковали ее каждую секунду с момента первого Дождя.
Джастин, скорее всего, уже мертв. Возможно, мертвы мама и Дэн. Возможно, Лукас и сам погибнет через пару дней или часов.
Лукас ударил кулаком по асфальту и вскрикнул от боли, а слезы полились по щекам и шее, затекая за ворот толстовки, но легче не стало. Он устал от постоянных поисков решений проблем. Воздух. Вода. Еда. Побег от родителей в количестве двух штук. Раны. Ожоги. Огонь. Ночлег. Смерть Кэти. Мост. Почему все это на него свалилось? Почему он должен был разгребать все это дерьмо, переживать удар за ударом только ради того, чтобы встретиться с другом? Неужели он не был достоин хотя бы одного спокойного дня, когда ничего не вставало бы у него на пути?
Рядом кто-то сел и погладил по спине. Ло, кто же еще. Но легче снова не стало. Казалось, теперь всегда будет так плохо и больно, и это никогда не закончится.
Слезы иссякали так же быстро, как и оставшаяся вода в бутылке, но Лукас все еще всхлипывал. Он пытался заставить себя успокоиться, но не мог подняться на ноги. У него и так почти не осталось сил, а он еще и тратил их на истерики.
Что бы сделал Джастин? Этот вопрос Лукас задавал себе почти в каждой ситуации, казавшейся безвыходной. Он сдался бы? Нет. Он сидел бы перед разрушенным мостом в слезах? Нет. Позволил бы он себе думать, что его друг мертв? Конечно же, нет. Тогда почему себе это позволил Лукас?
Минута отчаяния закончилась, и способность спокойно рассуждать начала возвращаться. Лукас ничего не мог знать наверняка. А для того, чтобы узнать, нужно было идти дальше.