Безопасные зоны были одинаковы по всей стране и рассчитаны лишь на определенное количество человек. В Сиэтл тучи пришли позднее всего, и местные власти не успели среагировать должным образом, запретив людям покидать свои дома. По этой причине в Сиэтле и близлежащих городах оказалось так мало выживших. Безопасная зона, в которую попал Лукас, не была заполнена до отказа.
В остальных же городах складывалась совершенно иная ситуация. Выжившие все прибывали и прибывали, а ресурсов на всех не хватало. Где-то военные продолжали на свой страх и риск пускать людей, которые нуждались в воде и крыше над головой. Но в Юджине, как только число выживших в безопасной зоне достигло своего максимального значения, ворота закрыли. Джастин опоздал где-то на двадцать минут.
Глава XI
Толпа у входа состояла примерно из восьмидесяти человек, но вскоре их должно было стать больше: еще не все выжившие добрались до безопасной зоны. Однако военные, выстроившись в цепочку перед воротами, делали вид, будто не видели несколько десятков человек, среди которых были старики, совсем маленькие дети и раненые. Ни одно обстоятельство не давало преимущества перед другими выжившими – не пускали никого.
Джастин протиснулся через других учеников к мистеру Ричардсону, который одновременно разговаривал с водителем их автобуса и обнимал расплакавшуюся десятиклассницу. Джас успел услышать лишь окончание разговора, не содержащего ни капли полезной информации – одни только извинения, после которых парень в форме пожал плечами и сел обратно в автобус, чтобы отогнать его на стоянку. За новой партией выживших уже не было смысла ехать.
– Что происходит? – спросил Джастин.
На мгновение ему стало жалко учителя: пятнадцать детей свалились ему на голову во время апокалипсиса, и никто, кроме него, не мог о них позаботиться. Ричардсон, должно быть, чувствовал огромную ответственность за жизни и здоровье своих учеников, и проблем меньше не становилось.
– Сказали, что мест больше нет, не хотят впускать, – тихо сказал мистер Ричардсон, и рыдающая ученица горько всхлипнула, сильнее прижавшись к нему. – Тот военный советует добраться до какого-нибудь города поблизости и искать помощи там, но как мы…
Тут Ричардсон замолчал и потер переносицу. Ему не надо было заканчивать фразу: Джастин и без слов все понял. Военный не учел того, что школьники не имели ни единого шанса добраться даже до ближайшей заправки. Они устали, надышались дыма, потеряли друзей и родных, не знали, как долго предстоит идти, и не были уверены в том, что там будет помощь.
– Ладно, – Ричардсон привел мысли в порядок и снова сосредоточился на необходимости спасти учеников. – У них должна быть внутри вода. Если они не хотят нас впускать, можно попросить хотя бы ее. Вряд ли они монстры, которые оставят детей умирать, правда?
– Умирать? – вдруг спросила едва успокоившаяся десятиклассница.
– Прости, Одри, неправильно выразился. Никто не умрет, понятно?
Ричардсон отцепил от себя Одри и сказал ученикам не двигаться с места, пока он не вернется. Впрочем, не все его послушались. Два парня, не сговариваясь, проскользнули вслед за Ричардсоном в толпу. Первым пошел Габриэль Смит, одноклассник Джастина, который старался быть первым всегда и везде. Вторым, естественно, сам Джастин.
Вот только очень скоро они пожалели об этом, но пути назад уже не было. Дело было даже не в острых локтях, которые так и норовили попасть в болевую точку на руке, спине или, если совсем не повезет, животе: можно было стерпеть и синяки, и ссадины, и даже разбитый нос, если такое, конечно, случилось бы. Дело было в самой толпе и в воздухе, пропитанном чем-то кислым и отвратительным.
Отчаяние. Запах отчаяния. Вот на что это походило. В толпе не было ни одного человека, который не поддался бы панике. Им обещали убежище. Им обещали воду и еду. Им обещали безопасность, но вместо этого они стояли у входа и ничего не могли сделать. Их предали.
Лишь только нырнув в толпу, Джастин едва не захлебнулся в волне отчаяния, которая накрыла его с головой без предупредительного сигнала. Крики, которые было отчетливо слышно даже под водой, рождали беспокойство, которое Джастин не мог унять. Он боялся, что он умрет, что больше никогда не увидит Лукаса и родителей, что они так и не узнают о том, что с ним стало, что это конец, что… Он уже не мог противостоять толпе.
Джас остановился, чтобы освоиться и привыкнуть к новым ощущениям, и тут же почувствовал, как у него крутит живот. Заражение уже началось, и, если бы Ричардсон не окликнул его, парень утонул бы вместе с остальными.