Боль от ожога прошла сразу, как только место ночлега осталось позади. Точнее, Джастин просто перестал обращать на нее внимание. Наконец его больше ничего не останавливало. Он мог спокойно идти в Норвуд и скоро должен встретиться с самым важным человеком в своей жизни.
– Как долго ты с нами? – Гейб покинул свое место в начале строя, чтобы снова пристать к Джастину. Он сам себе удивлялся, ведь еще вчера утром Гейб считал Уэллса странным парнем, с которым лучше не общаться, а теперь действительно волновался за одноклассника. Общая беда сплотила самых разных людей по всему миру.
– До тех пор, пока вы не найдете себе подходящее место.
Гейб обреченно вздохнул, но не нашел что ответить. Если он сам и поменял свое отношение к людям вокруг, то Джастин оставался собой – нелюдимым и закрытым. Может быть, проведи они вместе чуть больше времени, Гейбу удалось бы понять, что творилось в голове у Джастина, и тогда у них появился бы шанс стать друзьями, но такая возможность упущена.
Военные оказались правы: не так далеко от безопасной зоны действительно был населенный пункт, но с его стороны поднимался не один, а бесчисленное множество столбов дыма, которые показались совершенно непривлекательными для Гейба и Шелдона, поэтому Джастин не смог отделаться от огромной компании так просто. Пришлось дойти с ними до следующего указателя, который гостеприимно звал в менее выжженный город. По крайней мере, издалека он выглядел более живописно.
Никто не был против свернуть и поискать помощи или хотя бы место для ночлега и пару бутылок воды в городе, название которого стерлось с металлической таблички. Парочка ребят помахала рукой Джастину на прощание или хотя бы поджала губы, изображая подобие улыбки, остальные решили, что, раз они не знакомы лично, можно обойтись без прощальных церемоний. И оказались правы: Джастину было плевать на то, как его провожали. Будь его воля, он бы уже давно сбежал, уловив подходящий момент. Даже такое относительно небольшое скопление людей начинало выводить его из себя. Джас не мог дождаться момента, когда сможет насладиться одиночеством. И тишиной.
Винс и Шелдон пожали Джастину руку, а Гейб, видимо, чувствовавший ответственность за всех, кто был с ним с первого пожара, проверил, достаточно ли воды в рюкзаке. Ответ был утвердительным, так что парню больше не к чему было придраться, чтобы хоть немного задержать одноклассника.
– Ладно… Тогда удачи? – спросил Гейб, не ожидая ответного пожелания, но Джастин все же выдавил его из себя:
– И вам того же.
И ушел. Ни разу не обернулся, словно ему было плевать на всех, с кем он должен был сблизиться за эти сутки. Джастина не интересовали эти люди, даже Гейб и Винс. Он часто не чувствовал того же, что другие, и это его совсем не тревожило. Какая разница, через что они прошли бок о бок, если до Пожара были друг другу никем? У Джастина уже был человек, о котором он заботился, и уходил Уэллс как раз ради него, так что для парня это прощание было скорее радостным событием.
Несмотря на то, что в мае солнце садится достаточно поздно, его свет перестал пытаться пробиться сквозь тучи задолго до заката. Если бы Джастин не был так сильно увлечен своими мыслями, которые куда только ни заносили его, наверное, заметил бы, как вокруг стало совсем темно. Но ему было плевать на отсутствие фонарика и необходимость напрягать глаза для того, чтобы разглядеть и без того неразборчивые надписи на знаках. Просто нужно идти к своей цели.
Чтобы время в пути летело чуть быстрее, Джастин думал. Например, о том, где сейчас его родители. Добрались ли они до побережья, не встретились ли с плохими людьми, нашли ли, где пополнить запасы, переживают ли о нем, пережили ли второй Дождь? Думал о ребятах, с которыми расстался пару часов назад. Все же его мучило любопытство насчет города, в который они направились: была ли там помощь, или же огонь сожрал все живое? А потом в его голове словно взвизгнула старая шарманка, к которой не прикасались несколько веков, и мыслями парень снова вернулся к Лукасу.
Все это время он старался не думать о друге, чтобы не трепать самому себе нервы. Джастин всегда ратовал за сохранение спокойствия в ситуациях, когда нужно было просто ждать, но теперь не мог заставить себя следовать своим же правилам. Каждый раз, когда он вспоминал о друге, живот начинало неприятно крутить, а к горлу подступала бы тошнота, если бы в желудке оставалось чуть больше содержимого. Он хотел верить, что с Лукасом все в порядке. Он убеждал себя в этом снова и снова, но после того, что Уэллс успел увидеть за полтора дня, его собственные слова звучали все менее уверенно.