— Вы знаете, чьи фабрики в старом Иванове горели чаще других?
Я этого не знал.
— Дмитрия Геннадьевича Бурылина, — сказал он. — Да, да, того самого Бурылина, который построил в 1915 году музей и подарил его городу. Он был страстным коллекционером. Во время поездок по России и Европе покупал старинные картины, оружие, всевозможные редкости. Из-за этих трат Бурылин нередко оказывался в затруднительном положении. И тогда «по неизвестной причине» загоралась та или иная его фабрика, застрахованная на сумму намного большую, чем она в действительности стоила.
Каждый раз страховые компании выплачивали Бурылину крупные суммы. Доказать поджог не удавалось. Улики, вроде бутылки из-под керосина, истреблял огонь. В общей сложности на Бурылинских фабриках было не меньше пяти-шести таких пожаров…
Этому рассказу можно поверить. Ни один ивановский фабрикант не упускал случая нажиться, хотя бы путем преступления. В капиталистических странах подобные явления и поныне нередки. Ради страховой премии идут на дно вместе с экипажем устаревшие суда, взрываются в воздухе самолеты вместе с пассажирами…
О случавшихся в старину больших пожарах напоминает нам прежнее название Советской улицы — Негорелая. Она возникла примерно в конце XVII — начале XVIII веков как слободка Троицко-Покровского монастыря. Впоследствии улица разрослась и стала именоваться Троицкой. Известен документ с упоминанием ее, относящийся к 1752 году.
А вот на плане села Иванова, составленном в 1774 году, она значится уже как Разгуляй. Дело в том, что в самом конце улицы был открыт «питейный дом» «Разгуляй». Он привлек немало любителей выпивки именно своей удаленностью от центра села, а значит и от «блюстителей порядка».
Впервые улица как Негорелая упомянута в записях фабриканта Ямановского в связи с опустошительным пожаром 1775 года. Именно тогда Разгуляй получил новое название. Можно представить себе, как это произошло.
…Погорельцев временно приютили хозяева домов на единственной в округе улице, не пострадавшей от огня. По странному стечению обстоятельств она называлась Разгуляем. Для людей, попавших в большую беду, оно звучало кощунственно. Поэтому на вопрос о месте жительства пострадавшие стали отвечать:
— На Негорелой улице.
Справедливости ради следует заметить, что впоследствии «красный петух» все же не раз наведывался сюда, выжигая улицу то полностью, то частично. Тем не менее и в народной памяти, и в разговорной речи, и в официальных документах она так и осталась на многие годы Негорелой.
Бывало, пожар неудержимо разрастался только потому, что для его тушения не хватало воды. Конечно, почти на всех улицах села имелось по нескольку колодцев. Но взять из них в достатке воду было долгим делом. А огонь не дремал.
Уводь? Но берега ее в черте села были столь плотно застроены заварками, заняты огородами, что добраться до воды стало проблемой.
Выход остался один: устраивать искусственные водоемы. Так появились в селе две запруды. Одна — на ручье Кокуй у Дворца искусств. Этот водоем просуществовал до двадцатых годов нашего века. Вторая запруда была устроена на Павловском ручье (ниже дамбы на современной улице Кузнецова).
Противопожарным целям на протяжении десятков лет служил Красный (позднее — Поганый) пруд, о котором уже рассказывалось. Еще один противопожарный водоем существовал неподалеку от него на пересечении нынешней Красногвардейской улицы с Рыночным переулком, напротив кирпичного здания, которое долгие годы было попеременно рестораном, трактиром, чайной и столовой, а теперь превращено в склад. И этот пруд, донельзя загрязненный, был засыпан еще до революции.
На случай пожара в городе и его окрестностях существовало еще пять прудов. Недолгим был век водоема в Вознесенской части города, на Торговой площади под горой. Он имел тридцать с небольшим метров в длину и двадцать три метра в ширину при глубине чуть более двух. Его тоже засыпали еще до революции. Позднее это место обычно занимали передвижной цирк и торговые ларьки. Сейчас здесь находятся зеленые насаждения и хозяйственные постройки дома энергетиков на площади Ленина.
Пруды имелись также в отлогом овраге пустоши Минеевой — близ нынешнего завода Ивторфмаш, в Дмитровской слободе, у дороги на Ярославль в пустоши Березовик.
Все они предназначались как для тушения пожаров, так и для водопоя скота.
Таскать ведрами воду из пруда, даже если он находится поблизости от места пожара, дело долгое и тяжелое. Огонь может опередить. Вот почему в 1815 году в селе появилась первая «пожарная труба» — так называли тогда пожарный насос. Приобрел его фабрикант Ямановский. Позднее такими же машинами обзавелись и другие предприниматели — для защиты от огня своих фабрик. В самом же селе продолжали довольствоваться ведрами. Пожары по-прежнему были часты, хотя и редко достигали таких масштабов, как прежде.