Эта цифра показывает количество семей пчел. А рабочих пчел, тех, что собирают нектар и превращают его в мед и воск, на одного россиянина приходилось в 10—20 миллионов раз больше, чем в наши дни!
Стоит подчеркнуть, во-первых, что расчет был произведен Витвицким ко времени, когда бортничество уже начало сдавать свои позиции, и что, во-вторых, то не был статистический фокус, известный под названием «пересчет с площади спичечной коробки на квадратный километр». Автор предупреждает, что использует данные далеко не лучших по медосборам районов: «Их никак нельзя сравнивать с богатыми местоположениями, окружающими Каменец-Подольский, Винницу, Брацлов, Ковно и множество других городов, как в старину, так и ныне составляющих государственные имущества: оне весьма благоприятствуют пчеловодству. Я нашел следы в люстрационных актах, что почти повсюду в сказанных имуществах находились пчелы и кладовые, наполненные воском и медом».
И все же цифры фантастичны. Невольно задумываешься: с чего могли пчелы собирать нужный им для пропитания нектар и на что могли расходовать люди такое невероятное количество меда?
Цитированный выше арабский историк заметил: страна была «лесиста». Летописи сообщают: города окружены лесами, которые подходят к ним вплотную; даже Киев в тесном кольце лесов; леса подступали к стенам Кремля. В этих бескрайних чащах пчелы обеспечены непрерывным нектарным взятком с трех ярусов: приземного, наземного — кустарникового — и надземного — древесного. Миллионами цветов вспыхивают, начиная с весны, кроны кленов, березы, липы, непролазный подлесок из лещины и колючего шиповника, рябины, боярышника, калины, цепкой ежевики, малины, крушины, мелиссы, смородины; поляны затоплены словно кованными из чистого золота корзинками одуванчика, медуницей; где посуше, на месте былых лесных пожарищ, вспыхивают кипреи и купами синеватых шаров — мордовник… Во влажных коврах низин стлались заросли вереска, будры, валерианы, гореца, всевозможных клеверов, череды, кровохлебки… По берегам рек и ручьев, прорезавших леса, — здесь поначалу и лепились первые людские поселения, — пчелам всюду был обеспечен ранний взяток с ив и черемухи, с мать-и-мачехи, а позже пустырника, солодки, сушеницы… В девственных лесах цветки щедрее: в них больше нектара, значит, и собирать его пчелам легче…
А там, где уже пошла переложно-подсечная система земледелия и истощенные, отработанные участки запускали на долгий отдых, они, зарастая шалфеем, синяками, осотами, тоже превращались в богатое пастбище для сборщиц нектара.
Но не только леса были богаты нектаром. Во времена Тараса Бульбы бескрайняя, раздольная степь «представлялась зелено-золотым океаном, по которому брызнули миллионы разных цветов: сквозь тонкие высокие стебли травы сквозили голубые и лиловые волошки, желтый дрок поднимался пирамидальной верхушкой, белая кашка зонтикообразными шапками пестрела на поверхности…». А кроме васильков, дрока и кашки в «миллионы разных цветов» вливались буркуны, цикорий, душица, коровяк, тысячелистник — всех медоносов не перечислить!
Медом и воском богатели не смерды: по усам текло, в рот не попало. И мед, и воск, наравне с пушниной, уходили на уплату податей. Князья держали на складах тысячи пудов воска и меда. Из Ипатьевской летописи можно узнать: Изяслав нашел в погребах Святослава 500 берьковьцов меду — свыше 80 тонн. А по литовским метрикам, которые велись при княжеских «коморах», установлено, что в начале XVI века из них за год отпускалось от трех до десяти тысяч «камней» (пудов), то есть от 50 до 160 тонн воска; хранилось же меда и воска, разумеется, гораздо больше. Но это бухгалтерская проза: оприходовано, отпущено. А вот почти поэтическая справка-предание: в 1496 году, после того, как был разграблен и сожжен Ивангород, русский торговый порт на Балтике, во время пожара по реке растопившегося воска, который хранился в горевших складах, можно было плыть на лодке…
Для чего копились такие запасы? Византийские послы, прибывшие к князю Игорю, получили в подарок не только рабов и меха, но и воск. А в ответ на подарки императора Константина — «золото, серебро, наволоки, сосуды разноличные» — княгиня Ольга послала «многи дары, челядь, и воск, и скору (меха)». Давая указания об угощении царевича Кучума, дьяк Бориса Годунова диктовал писцу: «На день два калача денежных, утя, куря да четверть меду патошного, ведро меду княжого…» Н. Карамзин в «Истории государства Российского» сообщал: «…в 1597 году отпускали к столу Австрийского Посла из Дворца Сытного… 12 ковшей меду вишневого и других лучших; 5 ведр смородинного, можжевелового, черемохового и проч; 65 ведр малинового…»