Там сражается много хороших, храбрых людей, не надеющихся в кровопролитнейших боях остаться живыми, но думающих совсем не о смерти, а о том, чтобы не посрамить земли нашей и добыть ей победу!
Она не придет сама и не достанется нам легко. Новые трудности со снабжением грозят лютым голодом Ленинграду. Уже, кажется, прекратилась на Ладоге навигация, а значит, прекратились и перевозки. Они возможны отныне только по воздуху, но сколько продовольствия можно доставить на самолетах трехмиллионному населению Ленинграда и его войскам?
Вот почему снижены нормы выдачи хлеба.
Но положение со снабжением Ленинграда ухудшается не только по этой причине.
Грозная опасность возникла со взятием немцами 8 ноября Тихвина. Надо во что бы то ни стало не допустить их дальнейшего продвижения к Ладожскому озеру, где — у Свири — они стремятся соединиться с финнами и тем полностью замкнуть новое, дальнее, кольцо окружения Ленинграда.
Немцы стремятся и к городу Волхову, грозят разрушением Волховской ГЭС. Их успех, их выход к южному побережью Ладоги привел бы к созданию еще одного — третьего по счету — кольца.
Опасность для Ленинграда столь очевидна и столь велика, что все силы наших войск напряглись до предела. Я знаю — к Волхову, к Тихвину спешат наши подкрепления отовсюду, и из дальних тылов страны. Даже отсюда, из осажденного Ленинграда, стрелковые части и морская пехота и вооружение перебрасываются за Ладогу на самолетах. Какой критический сейчас момент!
Он сказывается и в этих ожесточеннейших боях на Невском левобережном плацдарме (наши наступающие здесь дивизии оттягивают часть немецких сил на себя), и в небывалой работе захолоделых наших заводов, производящих вооружение, и во многом, о чем пока нельзя писать…
Под Тихвином и под Волховом скапливаются для отпора немцам огромные силы. Все собравшиеся в лесном и болотистом районе южнее и юго-восточнее побережья Ладоги армии уже наносят немцам сильные контрудары!..
Население Ленинграда в массе своей об этой разыгрывающейся грандиозной битве пока, пожалуй, вообще ничего не знает, а подробности ее неведомы, конечно, даже и обычно во многом осведомленным отдельным военным корреспондентам. Происходящее точно известно только командованию.
Хочется знать всё и о боях за Москву. Там, на волоколамском, на можайском, на малоярославецком направлениях, по-прежнему кипит гигантская по масштабам и напряженности битва, о которой можно судить по множеству эпизодов, описываемых в газетах…
И всё-таки, всё-таки жизнь в Ленинграде идет нормально, своим чередом… Театр Ленинского комсомола поставил комедию Гольдони «Забавный случай». Недавно была премьера, афиши висят на стенах, голодные зрители в шубах, презирая обстрелы и бомбежки, ходят на этот спектакль. Звучит симфонический оркестр в захолоделом зале Филармонии.
В Доме имени Маяковского — в клубе писателей — сегодня был «Устный альманах № 1». Собрание отметило, что преобладающее большинство ленинградских писателей находится в рядах действующих Красной Армии и Флота, сражаясь с врагом как оружием слова, так и непосредственно боевым оружием.
Собрание почтило вставанием память тех членов своей семьи — писателей и поэтов, — которые погибли в боях за Родину.
Свои произведения читали Ольга Берггольц, Н. Браун, В. Кетлинская, А. Тарасенков и другие. Всеволод Вишневский выступил с большой речью, сказал ее хорошо. Тут же была организована выставка многих десятков книг и брошюр, выпущенных писателями за время войны.
Я был на этом собрании, беседовал с Вишневским, с другими писателями и журналистами, военными корреспондентами, которые пришли сюда, на этот редкий в наши дни большой литературный вечер.
18 ноября. 7 часов 20 минут вечера
Всё, как всегда, — пишу во время бомбежки города.
Последние дни враг безумствует, подвергая город многочасовым бомбежкам во всё время суток, кроме, пожалуй, немногих дневных часов, когда светло и наши летчики нагоняют на этих шакалов тьмы страх. Несколько последних ночей были звездными, враг изощрялся особенно, но и в облачные, туманные ночи он не уменьшает своих налетов, и разница только в том, что в такие ночи он сбрасывает бомбы куда попало. Вчера, кроме всего прочего, он сбрасывал на парашютах слепяще яркие осветительные ракеты, от которых было светло как днем, пока, медленно снижаясь, они плыли над городом. После вчерашнего вечернего налета, когда в числе других районов была забросана бомбами моя Петроградская сторона, я выходил смотреть на огромный пожар между больницей Эрисмана и улицей Скороходова. Впрочем, таких пожаров, когда языки пламени лижут всё небо, качаясь из стороны в сторону, я за последние дни видел уже немало.