Я лениво развалился на диване, глядя на то, как Кеннет возится за кухонным островком, осторожно наливая в противень кипятка. Сосредоточенный взгляд никак не вязался с потоком матерных слов, которые щедро раздавались и вазочкам с будущим крем-брюле, и мешающемуся полотенцу, и вороху грязной посуды, которой не было ещё каких-то полчаса назад.
– А тебе чего, морда ушастая? – Джокеру тоже влетело ни за что ни про что.
Пёс оскорблённо фыркнул и пошёл ко мне искать утешения. Я немного отодвинулся, чтобы доберман забрался на диван, и принялся нашёптывать ему, поглаживая узкую грудину, что Кеннет не расстроится, если не досчитается пары дорогих оксфордов, или обнаружит погрызанным свой новенький айфон.
Впрочем, на копошащегося Кеннета долго любоваться мог только я, поэтому Джокер, вдохновлённый моими идеями, уже через пять минут сбежал от нас, а я продолжил пялиться на своего альфу. Он был в одних трусах, с небрежно накинутым фартуком на рельефное тело. И я даже не знаю, от чего у меня текли слюни и захватывало дух больше: от ожидания десерта или от вида Кеннета. Тот тем временем выставил таймер на духовке и направился ко мне, я тут же подобрался на своём диванчике и потянулся за поцелуем. Просто чмокнуться у нас не получилось, лёгкое касание губ переросло в настоящий поцелуй, я как-то сразу растёкся, впустил язык Кеннета в свой рот и зарылся пальцами в его волосы, притягивая ближе.
Глухой рык, и я уже лежу на лопатках, а между ног устраивается альфа и спускается губами по моей шее, проводит носом по линии плеча и глубоко вдыхает. Да, наслаждаться моим настоящим запахом ему осталось недолго – скоро новый учебный год. Ещё вчера курьер принёс посылку с препаратом, который изменит мой запах на альфий.
– Хочу пометить тебя, – прошептал Кеннет и в подтверждение своих слов легонько прикусил мне ключицу. Я смог только жалобно заскулить, потому что умом понимал, что сейчас этого делать не стоило, но омежий инстинкт заставил откинуть голову и доверчиво подставить горло.
Завершить начатое нам помешал сработавший таймер на духовке, альфе пришлось недовольно тряхнуть головой, сбрасывая морок возбуждения, и оставить меня всего на минутку, а потом снова вернуться и поставить на кофейный столик две вазочки со сливочным лакомством. Я благодарно поцеловал моего кондитера в щёку и попробовал первую ложку.
– Господи-боже-мой, – закрыл лицо руками я, – это просто потрясающе!
Я даже не понял, как съел первую вазочку, опомнился только когда Кеннет пододвинул ко мне второе крем-брюле.
– Пообещай мне, что на нашу свадьбу торт будешь готовить ты, – улыбнулся я, принимаясь за вторую порцию.
– Когда? – прищурился Кеннет.
– Что “когда”?
– Когда мы сыграем свадьбу?
– Сразу после выпуска, – решительно кивнул я.
Кеннет прищурился ещё сильней и затаился:
– С чего такая уверенность?
Я улыбнулся и пояснил:
– Потому что я люблю тебя. Хочешь свадьбу? Будет свадьба, но только после того как доучимся, – альфа поморщился от упоминания об учёбе, – да ладно тебе, Кеннет, прошлые два года были вроде ничего.
Я видел, как он захотел что-то съязвить в ответ, но я вовремя сунул ему в открытый рот последнюю ложку десерта, а потом услышал, что вдалеке зашуршал гравий – родители вернулись. Кеннет тоже услышал останавливающийся перед домом автомобиль:
– Ну тогда пойдем, обрадуем папочек тем, что мы определились с датой.
Я кивнул, а сам подумал, что увидели бы родители, если б захотели приехать на несколько минут пораньше. Дело в том, что в конце июля мы вшестером решили устроить семейные каникулы и уехали в Грецию, но между игрой в гольф и пятичасовым чаепитеем Кеннет и я умирали со скуки, поэтому бросили взрослых на две недели раньше. И пока дом был полностью в нашем распоряжении – у прислуги тоже были каникулы до сегодняшнего дня с легкой руки Кенни – мы совсем распоясались. Теперь я начал понимать одну из причин, почему альфа не любит учёбу: в академии ведь нельзя просто подойти, чтобы узнать, где оставил свой планшет, а уже через пять минут облизывать мои затвердевшие от возбуждения соски. Хотя, если быть совсем честным, то с Кеннетом моя сила воли настолько слаба, что если бы он попробовал сделать что-нибудь эдакое, то я бы сопротивлялся очень недолго.
Больше всех радовался приезду родителей Джокер – пёс вилял хвостом словно пропеллером, подпрыгивал на добрых полтора метра и даже немного поскуливал от радости. И если папа Олаф пытался увернуться от любвеобильного пса, то мой папочка был-таки облизан с ног до головы.
Пока Кеннет помогал отцу и Грэгу разобрать сумки, меня очень быстро взяли в оборот:
– Нам с тобой, молодой человек, нужно срочно на шоппинг, – кивнул папа Олаф мне, – Микки, у тебя так и не прошла голова?
Папа наигранно поморщился и схватился за голову, а я только глаза от недовольства закатил. Маленький омега тем временем уже направился к его авто, а я, взглянув на папу напоследок, получил полный раскаяния взгляд и бесшумное: “Прости”.
Не то чтобы я не любил покупки, но сейчас, сидя на заднем сиденье с Олафом, пока тот даёт указания водителю и говорит названия дорогих бутиков, мне хотелось провалиться сквозь землю.
– Мы решили, что поженимся сразу после выпуска, – сказал я.
– Вот как? – лукаво улыбнулся омега, – а на какую дату выпадает выпуск?
– На тридцать первое мая.
– Замечательно, значит свадьбу играем первого июня?
– Э-э-э…
– Я шучу, Мэл, – ухмыльнулся Олаф, – это Кеннет у нас торопыжка. Ничего страшного, если ты хочешь подождать.
– Нет, я хочу, – закусил губу я.
– Мэл, – покачал головой мужчина, – ты хочешь выйти замуж как пластырь отлепить: быстро и безболезненно, а ведь этот день должен стать торжеством.
Я вздохнул, не зная, что ответить – папа Олаф как всегда видел меня насквозь. Вот только парню из трущоб и аристократии торжество представлялось крайне по-разному.
Поначалу я надеялся, что как и прошлым летом отделаюсь просто очень дорогой стрижкой, однако после парикмахерской омега и правда потащил меня по магазинам. Я старался по сторонам не смотреть, говорить побольше комплиментов папе Олафу и заботливо таскал все пакеты с покупками, иначе миниатюрный клубничный блондин был бы просто погребён под их количеством. И всё-таки в одном из бутиков я не смог пройти мимо одной вещи. Это был костюм. Не тройка, а просто пиджак с брюками, но его цвет глубокого насыщенного синего* с капелькой блеска будто ослепил меня. Сам того не понимая, я подошёл ближе и протянул руку. Ткань оказалась на ощупь приятной: прохладной и гладкой, а подкладка была из чистейшего шёлка и такого оттенка, что не стыдно подвернуть рукава. Сам фасон же предполагал стройность фигуры, брюки немного сужались к низу, но должны были обтягивать комфортно, подчёркивая достоинства, а не выставляя напоказ все недостатки. Пиджак тоже был приталенным, рассчитаный на человека с узкой грудью, и плечики были без подкладок. Мечта, одним словом, неудивительно, что я на него засмотрелся.
– Примерь, – сказал Олаф, когда заметил, что я разглядываю вещь.
– Да нет, не стоит, – я понимал, что носить мне такой некуда. Он был явно скроен на омегу, а сейчас именно это во мне не нужно было подчёркивать.
– Примерь, я сказал, – мужчина снял вешалку с костюмом, всучил мне и подтолкнул к примерочным. Я вспомнил, что Кеннет строго-настрого запретил мне спорить с его папочкой, поэтому пришлось повиноваться.
Даже надевать его было невероятно приятно и легко, а длина брюк совсем не требовала корректировки – я привык, что почти все бывают мне коротки. Когда я вышел из примерочной и увидел себя в зеркало, то смог только тихонько ахнуть, а папа Олаф даже в ладоши прихлопнул.
Я выглядел, будто северный принц из какой-нибудь сказки: короткие белоснежные волосы, серые глаза словно льдинки и этот захвативший меня синий, который сейчас выгодно подчёркивал светлый оттенок кожи и персиковый румянец, а не делал меня привидением. Но самое главное, что моя фигура чуть ли не впервые показалась мне изящной и грациозной, хотя обычно я казался себе до ужаса нескладным.