Папа Олаф закончил с галстуком и улыбнулся, я невольно расплылся в улыбке в ответ, и как ему всегда удавалось ответить на мои вопросы ещё до того, как я успевал их задать?
– Откуда столько любви к зятю-плебею? – невольно вырвалось у меня.
– В тебе нет фальши, – честно ответил омега.
Я на это многозначительно фыркнул, папа Олаф в ответ недовольно цыкнул и закатил глаза. Оба мы несомненно друг друга поняли, хотя и предпочли остаться при своём мнении.
Когда я увидел Кеннета в смокинге с его уложенными назад волосами, медный оттенок которых выгодно подчёркивался рубиновыми запонками в золотой оправе и такой же булавке для галстука, у меня подкосились ноги и сбилось дыхание. Краем глаза я заметил, что папа Олаф отреагировал точно так же, взглянув на отца Кеннета, одетого в костюм-тройку.
– Будешь на меня так смотреть, – мурлыкнул Кеннет мне на ухо и чмокнул в щёку, – и мы точно останемся дома.
Я покраснел как помидор и от собственной реакции на красоту моего мужчины, и от фантазий того, на что намекнул альфа.
Не знаю, с чего я взял, что когда мы прибудем на званый ужин, то все поголовно будут делать друг другу книксены и раздавать реверансы, поэтому я даже немного расстроился, увидев, что народ в очень дорогих костюмах просто хорошо проводит время. Да, все были предельно вежливы друг с другом, а на столиках я заметил сервировку из большого количества столовых приборов, но в целом всё было не так страшно.
Официальная часть была короткой, Губернатор всех поприветствовал, рассказал о своей благотворительной организации, в честь открытия которой собственно и был устроен этот вечер, и пожелал хорошего настроения.
Старшие Найты очень быстро потерялись в толпе своих знакомых, хотя и нас не теряли из виду, Кеннет действительно почти сразу нашёл кейтеринговый уголок и уплетал тарталетки с икрой на пару с каким-то так же сильно скучающим маленьким мальчиком, которого видно родители привели с собой. Я какое-то время ошивался поблизости, но эти двое моментально нашли общий язык и начали обсуждать последние новинки компьютерных игр, а ещё давали не слишком приличные, но ужасно смешные прозвища разным представителям знати.
До самого ужина оставалось ещё минут двадцать, я как-то залип на одну из картин, украшавших зал. Разглядывал причудливые завитки масла в самом её углу. Шампанское в бокале давно нагрелось от тепла ладони и теперь по вкусу напоминало кислую выдохшуюся газировку, поэтому мысли лениво перебегали с удачно подобранного лазурного оттенка картинной рамы и вариантов того, куда я могу деть мешающий напиток.
– Малкольм Оуэл, если не ошибаюсь? – окликнул меня кто-то. Я даже вздрогнул, так неожиданно было услышать собственное имя.
–Ми-мистер Прайд? – выдохнул я, когда обернулся.
Это был он. Не узнать такой экземпляр было невозможно. И да, на фото он выглядел хуже. Точнее, сейчас ко мне приближался высокий молодой человек с умопомрачительно цепким взглядом. В костюме с иголочки, где каждая складка нагрудного платка была сложена с выверенной до градуса точностью углов вместо ожидаемой небрежности. В одной руке он держал бокал,а второй поправил коротко подстриженные русые волосы и оглядел меня с ног до головы.
– Ну, – хмыкнул он, отпив немного красного вина, от чего его тонкие губы на секунду окрасились в бордовый цвет, – не такой уж я и “ми-ми”.
– Простите, – я смутился от его издёвки по поводу моего внезапного приступа заикания, – я хотел сказать – Директор Прайд.
– А, вот именно, – ухмыльнулся уголком губ мужчина, – а я-то всё думал, чем же занимаются мои ученики, выбравшие форму домашнего обучения. По балам да по вечерам расхаживают, или это у вас, – он оглядел зал, – выездная лекция по политологии?
Пока я пытался осознать, как можно было в одной фразе дать понять, что он знает меня и мое решение, осудить за это, перевести в шутку и прокомментировать окружавший нас контингент, какой-либо ответ отказывался приходить на ум. Мне просто стало страшно. Прайд стоял, не нарушая моего личного пространства, однако от его насмешливого изучающего взгляда хотелось спрятаться, и я невольно отступил на полшага, тут же почувствовав чью-то сильную руку на талии.
– О, а вот и второй, – вздёрнул бровь Директор, не переставая улыбаться, – Кеннет Найт, вроде бы?
– А вы? – Кеннет без энтузиазма поинтересовался, дожёвывая, судя по запаху, какого-то морского гада.
– Это Мириам Прайд, наш новый Директор, – наконец отмер я.
Мужчина соизволил протянуть руку, Кеннет пожал её, а потом и мне пришлось обменяться любезностью.
– А мы как раз обсуждали с мистером Оуэлом причины вашего перевода, – продолжил разговор Директор, – учитывая мой новый статус, начинаю подумывать, что стоит воспринять это как личное оскорбление.
– Много чести, – тут же нашёлся Кеннет, – это было сделано по семейным обстоятельствам.
Собственно, ничего другого я от моего альфы и не ожидал, его уважение всегда надо было сначала заслужить, да и чей-либо статус, пусть и такой уважаемый в обществе, не смог впечатлить. Что же касается Прайда, то расхождение с прошлым директором было разительным. Грэмм такого хамства в свой адрес не потерпел бы, а этот легко и беззвучно засмеялся и попросил передать поздравления, подумав, видно, что Кеннет намекал на скорое пополнение в его семействе.
– Не такой уж он и страшный, – пожал плечами Кеннет, когда мы отделались наконец от общества этого мужчины.
– Шутишь? Он же натуральная акула, – ответил я, с удивлением замечая в собственном голосе нотку восхищения.
Всех начали приглашать к столу, мы нашли родителей прежде чем они немного виновато признались, что поменялись столиками из-за нечаянно встреченных знакомых, с которыми им очень хотелось поболтать ещё.
– Хорошо, но, пап, тебе придется срочно родить ребёнка через девять месяцев, – сказал Кеннет, усаживая меня за стол.
– Могу только трагически потерять его через два, – ответил папа Олаф.
– Идёт, – кивнул альфа. Вот так и делаются жёлтые новости – подумалось мне.
Прежде чем суматоха в зале улеглась, я снова увидел высокий силуэт Прайда, приближающегося к нам.
– Я поменялся местом и теперь проведу вечер с вами, вы же не против? – спросил мужчина скорее для вежливости, потому что уже садился напротив меня.
Я выдавил из себя несмелую улыбку, Кеннет пожал плечами, кинув на меня сканирующий взгляд.
– Знаете, я ведь и правда расстроился, когда узнал, что вы, Малкольм, решили перевестись, – начал Прайд, когда подали закуски.
– Да? – удивился я. Передо мной лежала дилемма из пяти вилок, и так как Кеннету было глубоко наплевать и на правила приличия, и на этикет, то мне он в этом был не помощник. Директор же как назло заметил моё замешательство и незаметно для окружающих, но демонстративно указал на нужную. Я тут же залился стыдливым румянцем – слишком явным был намёк на то, что мне здесь не место.
– Да, – как ни в чём не бывало продолжил мужчина, – вы же понимаете, что именно ваш случай и позволил развернуть такую масштабную программу по предоставлению бюджетных мест выдающимся ученикам.
Я только нервно сглотнул. Для каких блюд были остальные вилки мне стало неинтересно, ведь аппетит пропал совсем.
– А ещё, – Прайд хищно насадил маленькую помидорку на прибор, и та жалобно брызнула соком, – я так же как и вы выбрал в свои студенческие годы ветвь права и наивно надеялся, что смогу даже стать вашим научным руководителем для дипломной работы.
На лице Директора вдруг проступило что-то отдалённо напоминающее смущение, и я окончательно поплыл. Да, от него определённо исходили смешанные сигналы, и я не понимал, мне надо его бояться, или это он неумело пытается быть на одной волне с двумя своими учениками, в то же время стараясь сохранить авторитет в их глазах. Шестое чувство подсказывало мне, что он не так прост, как хочет показаться, но логике пока было не за что зацепиться, а на лице у меня предательски гулял интерес. Прайд был словно восковая лампа – постоянно менялся, не давал сформировать чёткого мнения о себе.