– Дик, дорогой, не возражаешь, если я тебе перезвоню? Кто-то пришел. Я позвоню тебе немного попозже.
Через несколько секунд она уже набирала номер офицерского госпиталя, откуда завтра должны были выписать Джамбо.
– Позовите лорда Рокингема! – крикнула она в трубку.
– Моя милая! – услышала Филиппа знакомое рокотанье. – Какой приятный сюрприз!… Ты, наверное, решила проститься навсегда, а беднягу Джамбо отправят в реанимацию?
В ответ она не то усмехнулась, не то всхлипнула.
– Джамбо! – пробормотала Филиппа. – Я больше так не могу! Считай, что ты меня убедил!
– Филиппа, ты не шутишь? – воскликнул он.
– Нет, не шучу. Только что мне позвонил Дик и сообщил, что намерен похоронить меня заживо где-то на севере. Мне крышка!
– Ну что же, значит, есть Бог! Знаешь, милая, я готов взять на себя роль самого коварного похитителя, и меня даже не мучает совесть. Война и любовь – самые важные вещи на свете. Я готов бороться за свою любовь!
– Что же мне делать? – дрожащим голосом спросила она.
– Сегодня сиди дома, а завтра с утра пораньше я умыкну тебя, и мы отправимся прямиком в Лондон…
Филиппа сжала телефонную трубку с такой силой, что у нее побелели пальцы. Ее миндалевидные глаза сияли, а тело трясло, словно в лихорадке. В одно мгновение из ущербного, тоскующего создания она превратилась в энергичную, на все готовую женщину, в жилах которой кипела горячая кровь. В одиннадцать часов Джамбо похитит ее, а это так забавно и романтично!… А Ричард, бедный глупец, может довольствоваться своей Кэрой. Он ничуть не огорчится.
– Заручись поддержкой матери, – посоветовал Джамбо. – Пусть она обзвонит всех знакомых и скажет, что ты заболела и свадьба откладывается. Потом напиши записку Ричарду, сообщи ему всю правду…
– Это какое-то безумие! – ахнула Филиппа.
– Нет, безумие выходить за него замуж… Ты ведь любишь меня, Филиппа?
– Да, Джамбо, – чуть слышно прошептала она.
– И шикарное нижнее белье, которым ты запаслась, найдешь для меня?
– Да…
– Слава Богу! Теперь я засну спокойно. А то я уже собирался пойти и как следует надраться.
– Ах, Джамбо, – сказала Филиппа, – я тебя действительно люблю и буду тебе хорошей женой!
– Ради всего святого, не нужно быть хорошей женой! – пошутил он. – Оставайся такой, какая ты есть, – эгоистичной, капризной и самолюбивой.
Повесив трубку, Филиппа повела вокруг диким взглядом. За окном послышался шум подъезжающего автомобиля. Это вернулись родители.
От угрызений совести и последних сомнений не осталось и следа. Гордо подняв голову, Филиппа стала спускаться вниз, чтобы сообщить о своем решении матери.
30
В тот же вечер около семи Ричард Хэрриот сидел на кровати и курил трубку. Только что он закончил заниматься тем, чем недавно была занята Филиппа, – укладыванием чемоданов.
На нем были фланелевые брюки и старый твидовый пиджак. Он был бы рад никогда не надевать военной формы. Новенький, специально приготовленный к свадьбе мундир висел в шкафу. Рядом лежала сабля и стояли начищенные до блеска ботинки.
Чувство боли успело притупиться. На душе было до странности пусто. Он и сам удивлялся – словно успел примириться с тем, что его ожидало. Он совершенно не любил Филиппу, и перспектива непродолжительного медового месяца не вызывала у него даже легкого волнения. Но он решил принять все, что ему суждено, и исполнить свой долг до конца. Нельзя обнаружить перед невестой своих истинных чувств. Стерпится – слюбится. Иногда Филиппа казалась ему чужой и далекой, но тем не менее она хотела выйти за него замуж, иначе зачем ей было все это затевать?…
Он запретил себе думать о Кэре. Мысли о ней только надрывали душу. Этот вечер мог стать для него одним из самых счастливых в жизни… Если бы завтра ему предстояло вести к алтарю не Филиппу, а Кэру. По справедливости так оно и полагалось.
С последней почтой принесли письмо от Кэры. Это была странная, торопливая записка, присланная, очевидно, для того, чтобы он зря не волновался.
Со мной все в порядке. Я счастлива и не слишком переживаю из-за неприятностей по работе. Можете за меня не беспокоиться. Будьте счастливы.
Кэра
Прочитав записку, он испытал нечто похожее на разочарование. Не то чтобы он не желал Кэре счастья и хотел, чтобы она мучилась так же, как и он сам… Если честно, для нее счастье было таким же призрачным, как и для него. Впрочем, если у нее на душе спокойно и она не переживает за работу, – чего еще ему желать?
Но кто мог поручиться, что она не блефует? Может быть, эта записка – всего лишь безыскусная ложь, нежелание говорить правду.