Когда он спустился вниз, служанка подала ему на подносе письмо.
– Прошу вас, сэр! Его только что привез шофер из Саут Холла.
– Спасибо, – кивнул Ричард и, взяв письмо, сунул его в карман.
Он сразу понял, от кого оно. Дорогая бумага, внушительный фамильный герб, размашистый почерк… Письмо от его будущей супруги. Он не сомневался, что Филиппе вдруг захотелось черкнуть ему еще несколько ласковых слов, и почувствовал укол совести. Ему самому следовало бы сделать то же самое. Что же, пропустив рюмочку-другую, он займется эпистолярным жанром и напишет невесте ответ. Жаль только, что он ощущал себя не счастливым женихом, а узником, посаженным в камеру смертников.
Мать дожидалась его в библиотеке. Окна были распахнуты настежь. Июньское солнце щедро лилось в комнату, ярко освещая сине-зеленые персидские ковры. Миссис Хэрриот вязала сыну носок цвета хаки.
– Хочешь пить, милый? – спросила она.
– Скорее, выпить. Чего-нибудь покрепче, чем шерри.
Миссис Хэрриот повела бровью. Это был дурной знак. Ричарда очень редко тянуло выпить.
– Ты взял письмо, милый? – спросила она. – Я передала его через Минни…
– Да, оно здесь, – сказал он, похлопав себя по карману.
– От Филиппы?
– Да.
– Что же, разве ты его не прочтешь? – поинтересовалась мать, стараясь казаться веселой.
Он слабо улыбнулся.
– Чуть позже. Давай лучше пообедаем и поговорим.
Таким образом, письмо осталось нераспечатанным.
Ричарду не хотелось лишний раз читать любовные признания невесты.
После обеда он сел пить кофе и закурил сигарету. Потом, чувствуя себя слегка навеселе, он вышел освежиться в сад.
День был изумительный. Длинные тени, пересекавшие знаменитые лужайки Мэнора, казались идеально ровными, словно лежали на биллиардном столе. На живой изгороди ровными рядами расселись дрозды, казавшиеся на фоне розовеющего неба совсем черными. В воздухе стоял густой аромат роз. Другой такой прекрасный закат и припомнить было трудно… Ах, если бы не этот привкус несчастья во всем окружающем!… Брак без любви…
Он не мог не думать о Кэре. Ее образ настойчиво его преследовал. Почти физически он ощущал прикосновение ее рук, ее податливые губы… Все ее сказочное очарование!
Его рука сжала в кармане шелковые чулки. Лучше всего отправиться в оранжерею, выкопать ямку и схоронить там злосчастный талисман… Увы, он не принес ему удачи.
В другом кармане он нащупал плотный конверт. Письмо от Филиппы! Самое время прочесть его.
– Пропади все пропадом! – проворчал Ричард и яростно надорвал конверт.
Когда он начал читать письмо, ему показалось, что на него обрушилась лавина. Его обдало холодом уже от первых слов. Никаких «милый старина Дик» или «любимый Дик». Вместо этого сухое «Дик, дорогой».
Это отнюдь не напоминало любовное письмо. Совсем наоборот, это была прощальная записка. Филиппа сообщала о том, что в последний момент передумала и решила завтра не выходить за него замуж.
Мне ужасно жаль, если я тебя расстроила, нарушив прежние договоренности. Конечно, будет большой скандал, но что с того? Ты не хочешь на мне жениться, и я поняла, что тоже не хочу выходить за тебя. Утром я уезжаю с Джамбо Рокингемом. Мы собираемся с ним пожениться.
Не буду тратить времени на извинения. Надеюсь, ты не обидишься на мое непостоянство. Зато ты сможешь быть счастлив со своей Кэрой, которую ты, я знаю, все еще любишь…
Прощай, Дик,
Филиппа
Ричард два раза перечитал это удивительное письмо и почувствовал, что у него бешено заколотилось сердце. Несколько секунд ему потребовалось для того, чтобы до конца понять смысл послания. Потом, когда он вспомнил, что откладывал чтение письма несколько часов, Ричард затрясся от беззвучного смеха.
Это так по-женски. Так похоже на капризную и взбалмошную Филиппу Спайрз: сбежать от жениха едва ли не из-под венца. Она отказывалась дать ему свободу, когда он сам просил об этом. Она испортила ему столько крови, разлучила с любимой женщиной… Добилась своего – и ради чего?! Ради того, чтобы в конце концов выскочить замуж за человека, который наградит ее титулом графини.
Зато ты сможешь быть счастлив со своей Кэрой…
Эта строчка мелькнула у него перед глазами. Невидящим взором он скользнул по закатному небу, по зыбким очертаниям своего родного дома… Дрожащей рукой он нащупал в кармане чулки Кэры, которые он едва не похоронил вместе со всеми своими мечтами. С его плеч словно гора свалилась. Он чувствовал себя новорожденным младенцем.