В каждой шутке есть доля шутки, как говорится…
- Ты чего? – не получая должной отзывчивости, прошептал Колин, облизываясь.
- Мне пора на диету, - мрачно уведомил я, приподнимаясь на руках, чтобы человеку было не так тяжело.
Секундная заминка, растерянное выражение на любимом лице и… Даже не гогот, а настоящий ржач - породистому мерину учиться и учиться! Слабое сопротивление Колин сломил, ловко подмяв меня под себя – ему я всегда поддаюсь.
- Я пошутил, ты прекрасно выглядишь и совсем не тяжелый, - с усмешкой уведомил меня человек и, быстро поцеловав в намечающийся живот, потянулся. – Пойдем на кухню.
Услышав волшебные слова, я, как зачарованный, отправился вслед за Колином – меня дрожь берет каждый раз, когда он, да и я вместе с ним, переступает порог кухни. Делая это в одиночку, я такого не чувствую – весь мой трепет, безусловно, заслуга человека. Немного прохладно, надо бы закрыть окно: мурашки бегут по спине, ведь идея расхаживать по дому в одних штанах – не из лучших. Но все посторонние мысли быстро теряются.
Я, заворожено замерев у самых дверей, смотрю, как на раскаленную сковороду, потрескивая, сыплется сахар. Колин, в пальцах которого порхает ложка, кивает мне на стул возле стола – он прекрасно знает, как я люблю смотреть на него, когда он готовит. Медленно, чтобы не потревожить звонкий запах жженного сахара, я устраиваюсь на высоком стуле с ногами, обернувшись, насколько это возможно, хвостом. Не отрывая взгляда, упираюсь подбородком в колени и слежу за тем, как к весело шипящей массе присоединяются орехи.
- А миндаль? – спрашиваю шепотом, боясь слишком отвлечь Колина. Но тот всегда отвлекается на меня с удовольствием и без вреда для продуктов.
Два шага – человек нависает надо мной, вкусно целуя в висок и хватая со стола лежащую рядом плоскую тарелку из силикона. Пока я выравнивал сбившееся дыхание, он возвращается к плите, перекладывая быстротвердеющую карамель с орехами в тарелку. Готов поклясться, что слышу постукивание барабанов. Таких звуков еще не было – я ни разу не пробовал карамель, приготовленную вручную. Запах пряный и вдыхается резко.
Совсем по-новому.
Колин задумал что-то особенное?
Еще более особенное, чем всегда?!
Я судорожно выдыхаю, безуспешно стараясь унять волнение – слишком много всего, но я не могу двинуться с места. Нежное соло выводит миндальное пралине, подбадриваемое колокольчиками быстрого венчика.
Колин легко улыбается, поглядывая на меня, и аккуратно добавляет муку, только что перетертую им из карамели с орехами. Я снова шумно вздыхаю, с упоением глядя на этого чаровника.
Магия, куда более древняя, расцветшая еще до разделения Двора на Темный и Светлый.
Я понял это, когда полностью увяз в сладких путах Колина. Нити, связывающие нас, невесомы. Захотев, я могу легко их разорвать и – я знаю! – маг мне не будет мешать. Но впервые в жизни я не жажду свободы, упиваясь своим пленом. Он действительно приманил меня своим колдовством, но сам я сдался намного раньше.
- Подуешь? - с полуулыбкой парень подставляет мне под нос силиконовую полусферу.
С коротким стоном, от которого Колин краснеет, я вплетаю свое ледяное дыхание в узор его чар. Направляемый его губами, ласкающими мое ухо, сменяю холод на жар.
Человек, прижавшись ко мне со спины, довольно смеется.
Запах миндаля все сильней.
- Мороженое еще не готово, - шепчет Колин, освобождая руки, чтобы обнять меня.
- Ничего не хочешь объяснить? - наверное, впервые в жизни мне совсем не до сладкого. – Нет, я не против, иначе, не стал бы… Но, вроде, предложение как-то по-другому обычно делают?!
- Тебе их много делали, раз знаешь как надо? – тон человека насмешливый, но вот щеки предательски покраснели.
- Не сложилось.
- Ну тогда и не пеняй мне!
- Ш-ш-ш!
- Кстати, у меня для тебя подарок, – хитро прищурившись, тянет Колин, доставая откуда-то тонкий черный ошейник с рунным узором. – Когда будешь гулять в обороте, не хочу, чтобы тебя забрали.
- Пусть сначала поймают! – возмущению нет предела. – Не нацеплю я эту удавку, я…
- А если у меня будет такая же? - на секунду я захлебнулся своими упреками, представив себе красочную картину. Бесстыдный мерзавец на этом не остановился, - Разве тебе не хочется его на меня надеть?
Мои возгласы, что я не из этих извращенцев, а немного из других, заткнулись сами по себе.
На самом деле хотелось. Даже очень.
И похоже, что все же я «из этих».
Прохладный ремешок ложится мне в руки, когда Колин медленно опустился передо мной на колено.
- Ну? – он одной рукой расстегивает пару пуговиц на домашней рубашке, обнажая светлую кожу шеи.
Втянув воздух, беру себя в руки – сам напросился, развратник!
Со шкодливой усмешкой, вызывающей у Колина хищную дрожь, провожу языком по гладкой поверхности ошейника, с удовольствием наблюдая, как темнеют его глаза.
В оглушающей тишине, нарушаемой лишь нашим прерывистым дыханием, громко щелкает замочек ремешка, оживает змейка рун, пряча секрет свободы.
Замок смогу открыть только я.
С шипением пытаюсь сползти со стула, но эта скотина ничего не дает сделать, удерживая на месте.
Губы его, как и всегда, сладки, я с запозданием слышу вокруг себя симфонию страсти, возглавляемую скрипкой – она всегда приходит незаметно. Давно ставший одним на двоих, пряный запах, мой и Колина, и резкие, короткие вперемешку с протяжными ноты-стоны, исполняемые мною.
Движение затрудняют штаны, спущенные до колен, поэтому я тянусь к своему человеку, обнимая, зарываясь пальцами во вьющиеся волосы, острыми зубами цепляясь за ремешок на шее.
На какое-то мгновение стихает музыка вокруг нас, исчезают волшебные запахи кухни. И весь мой мир сведен к огню, опаляющему все внутри и искусанным губам, прижимающимся к влажному виску.
- Мороженое готово уже, наверное, – упираясь лицом в мой живот, вдруг хихикает Колин. – А ты опять все орехи сожрал? Пропах ими весь. Везде.
- Там еще полбанки осталось, между прочим! - и нет, я ни за что не покраснею! Надеюсь…
Шея немного ныла – Колин явно перестарался, не удивлюсь, если на ней места живого не осталось.
Потянувшись ее потереть ладонью, я наткнулся на ремешок, отозвавшийся касанию со всей кокетливостью флейты. Ну, Колин! Подергал для проформы новое украшение, заранее зная что не найду замочка, и оставил в покое.
Если оно такое же, как и у Колина, то мне нравится.