Лариса покраснела.
— Ну… давали им.
Женщины уже откровенно хохотали. Ситуация складывалась глупейшая. Я никак не могла понять, что происходит, врач давно уже, судя по всему, махнул на Ларису рукой. Женщины с удовольствием отыгрывались за свой недавний страх перед Ларисой.
— А это кто? — спросила у меня Лариса.
Она показала пальцем на врача, и я поняла, что пора активно вмешиваться. Ларису нельзя было предоставлять самой себе. Она явно вернулась в свое прошлое и меня принимает за одну из своих подружек. По ее самоощущению, она не только не беременна, она даже с мужчиной вроде бы ни разу не была. Ситуация, конечно, слишком уж дикая для женщины, у которой вот-вот должны начаться родовые схватки.
— Вы можете ее перевести в отдельную палату? — спросила я врача.
— Ты, милочка, с ума не сошла? — возмутился он, но быстро сообразил, что со мной не следует разговаривать как с подопечными женщинами, и сбивчиво забормотал извинения.
— Больница переполнена, — бросился он объяснять. — Мы дежурили в день, когда роддом взорвался, всех везли к нам, не заботясь о том, можем мы их принять или нет. Даже младенцев нам привезли!
Он возмущенно всплеснул руками.
— Ну, младенцев мы за пару часов распихали по роддомам. Так теперь скандал с роженицами — они-то здесь остались! Требуют своих детей. Вот где кошмар-то! Детей им подавай! Да кто ж теперь разберется, где чей ребенок! У многих бирки-то послетали, пока с ними возились на улице в суматохе, спроси у него теперь, чей он ребенок. Кроме того, один ребенок погиб, а мать до сих пор не знает об этом.
Он вздохнул.
— Здесь-то спокойно. Ну, подумаешь, нервничают слегка. Так это дело обычное. Перед родами всегда нервничают, а я всегда успокаиваю. Так уж заведено. Где ж я ей отдельную палату найду? И в психушку не отправишь, у них там родильного отделения нет, конечно.
— Главврач здесь? — спросила я.
Он помотал головой.
— Литвинова полчаса назад губернатор вызвал.
— Кабинет его свободен?
Врач молча хлопал глазами.
— Ключ можете найти?
— У Михайловны ключ есть, у уборщицы.
Он взглянул на часы:
— Минут через десять она как раз у Литвинова убирать начнет.
Выйти из палаты Ларису не нужно было даже уговаривать. Она живо вцепилась в мою руку, и мы втроем — я, Лариса и врач — направились по длинному коридору третьего этажа к лестнице. Но чем ближе мы подходили к ступеням лестницы, тем крепче и беспокойней сжимала Лариса мою руку. Я наконец сообразила, что не выяснила один очень существенный для Ларисы момент.
— На каком этаже у вас кабинет главврача? — спросила я.
— На первом. — Врач недоумевающе посмотрел на меня и пожал плечами.
«Вот черт! — ругнулась я про себя. — По лестнице она не даст себя свести».
Я немного растерялась.
«Сама же, между прочим, виновата! — ругала я себя. — Могла бы предусмотреть, что Ларису могут затащить на третий этаж, а спускаться она опять не сможет. Нужно было предупредить тех, кто ее сюда вез, или самой проводить».
Впрочем, она боится только лестницы, вернее — только спуска по лестнице.
— Лифт есть? — спросила я у врача.
— Конечно, есть! — пожал тот плечами, недоумевая, почему я спрашиваю о такой ерунде с таким серьезным волнением.
Я облегченно вздохнула. Иногда забываешь самые простейшие решения и начинаешь сама придумывать себе трудности. Это чаще всего говорит о настроении несколько депрессивной окраски. Мне нужно на себя обратить внимание. Я слишком поддаюсь эмоциям и начинаю совершать ошибки. Нет, это нужно прекращать, ведь я же умею контролировать свое эмоциональное состояние.
На лифте мы спустились спокойно. Не было перед глазами Ларисы ступенек, ведущих вниз, а движения лифта она, по-моему, вообще не заметила. Лариса болтала со мной как со школьной подружкой, называла меня Наташей и чувствовала себя, судя по ее настроению, превосходно. Только иногда она начинала морщиться и прикладывала ладони к животу, который начинал ходить ходуном.
— Подожди чуть-чуть, у меня с желудком что-то нехорошо. Сейчас пройдет.
Дверь в кабинет главврача оказалась не заперта, и едва мы туда вошли с Ларисой, дежурный врач потерялся где-то по дороге, а мы увидели сидящего за столом молодого мужчину. На уборщицу Михайловну он был явно не похож, и я поняла, что это и есть тот самый Литвинов, который как-то отвертелся от встречи с губернатором. Что ж, тем лучше. Не люблю действовать по-партизански, хотя иной раз и приходится, когда нет другого выхода.
Я готова была пуститься в объяснения, но Литвинов не дал мне рта раскрыть. Он вежливым жестом пригласил нас с Ларисой сесть в глубокие мягкие кресла перед своим столом и заявил: