— Я пойду, — сказала мама, ни на кого не глядя, тоже вскочила из комнаты.
Папа поднялся с кресла и произнес:
— У нас кончилось пиво.
— Нет, папа, у нас…, — начала Кэрри, но папа прервал ее:
— У нас закончилось пиво, — твердо заявил он. — Мак, Кэрри, вы едете со мной в город.
Кэрри посмотрела на Мака, Мак на Кэрри. Затем, они молча направились к двери, папа, Мак и Кэрри.
Осторожно я повернулась к Тейту, ножевое ранение не задело жизненно важных органов, Слава Богу, но рана все еще побаливала.
— Детка, тебе нужно поговорить с Джонасом.
Тейт уставился в экран телевизора, по которому шла реклама, он поднял пульт и выключил его. Затем он посмотрел на меня сверху вниз, и я затаила дыхание, он все еще злился, я видела по выражению его лица.
— То, что случилось с тобой — это не захватывающее шоу. И это совсем не круто, что вокруг этого дела кружат эти невежды. Это п*здец. Он должен это понимать.
— Он пытается, — мягко ответила я, — но только таким путем, какой знает.
— А ты? — спросил Тейт, и его вопрос меня смутил.
— Что я? — Спросила я.
— Я был в том доме, Лорен. Когда вытаскивали Джим-Билли, я видел то место, где он тебя держал, я видел то, что видела ты. Я видел твою кровь на матрасе. Ты справляешься?
— Ну... — ответила я. — Да.
Он уставился на меня, подбородок напрягся, и я заметила, как дергается жилка у него на щеке.
Затем он ответил:
— Фигня.
Тогда я полностью развернулась к нему. Я полулежала частично на нем, частично на диване, но сейчас полностью лежала на нем. Я почувствовала боль, но старалась ее не замечать, опустив руку на его напряженный колючий подбородок (он не брился, с той ночи, когда решил отрастить бороду для меня).
— Дорогой, — прошептала я, — все хорошо.
— Я видел то, что видела ты, и я не был привязан к матрасу, — повторил Тейт.
— Со мной все в порядке, — опять повторила я.
Тейт посмотрел на меня, напрягшись всем телом, а потом взревел:
— Он отрезал тебе чертовы волосы!
Я выдохнула, во все глаза смотря на него, Тейт отодвинулся из-под меня и вышел из комнаты. Я лежала на диване и смотрела на то место, где он только что лежал. Я знала, что произойдет что-то нечто подобное в конце концов. Тейт нянчился с медленно поднимающимся гневом в течение нескольких дней, а Тейт не относился к тем людям, которые могли как-то задушить свой гнев или позволить ему медленно тлеть. Он относился именно к тем людям, которые выплескивали все пламя.
Я осторожно встала на ноги и последовала за ним.
Я непроизвольно потянулась к своим волосам, как и тогда, когда Доминик пришел в больницу, чтобы экстренно меня подстричь и сделать стильную прическу в тот день, когда меня готовы были выписать из больницы в канун Рождества, отчего мое Рождество оказалось вдвойне приятным, что я могла справить его дома. Но Доминик сказал, что нас поджидали снаружи репортеры, поэтому «ни одна моя девочка не выйдет к СМИ с неухоженной головой».
У Далтона не было возможности полностью состричь мне волосы, он успел обрезать только до плеч, и поскольку Доминик был мастером своего дела, мне нравилась прическа. Тем не менее, мне больше нравилась моя первоначальная длина, и, по-видимому, Тейту тоже.
Я вошла в нашу спальню, Тейт стоял у бокового окна, подняв жалюзи.
— Тейт, — начала я с порога, он резко обернулся ко мне, и я перестала говорить и двигаться, как только увидела его взгляд.
— Волосы Ниты висели там, и Тони, и Солнышка, и твои были в пакете, готовые, чтобы их повесили на трофейную стену. Если бы Джим-Билли не появился, ты была бы на той стене, Лорен.
— Но я же не там, — прошептала я.
— Было бы слишком поздно, — сказал Тейт.
— Ты не знаешь… наверняка.
— Он не задел ничего важного своим первым ударом ножа. Но у него было бы достаточно времени, чтобы нанести второй, третий, он мог бы даже вырезать на тебе те места, детка, до которых только я…
— Хватит, Тейт. — Прошептала я, продолжая еще что-то шептать.
— Я должен был убить его.
— Остановись.
— Он отрезал тебе волосы. Он порезал тебя. Пока ты не знала Джонаса, детка, ты жила в своем кошмаре, а я и мой парень жили совсем в другом, но поверь мне, Крутышка, это был настоящий гребаный кошмар.
— Я знаю, — прошептала я.
— Мне не нужно, чтобы это дерьмо с экрана, напоминало мне об этом. Мне не нужно слышать о нем по телефону. Мне не нужно, чтобы в городе об этом говорили. Мне не нужно, чтобы вбивали его мне в голову, куда бы я не повернулся, а это значит, что мне не нужно этого дерма от своего сына.
Я так быстро вошла в комнату, как только могла, и опустила руки ему на пресс.
— Говори по тише, Капитан, — прошипела я.