– Которые осуждают омегу за тягу к знаниям.
Я недовольно фыркнул – знал бы он.
– Я совсем не это имею в виду.
– Тогда в чём вы меня обвиняете? – удивился директор.
– Поместить Ариэля в такую среду обитания, всё равно, что сунуть в руки банку арахисовой пасты человеку с аллергией на арахис, который при этом не ел месяц.
– Ах, вы об этом. Не думал, что вы так наивны, мистер Оуэл, – вздохнул мужчина и, заметив моё недоумение, пояснил, – оглянитесь вокруг. Мы живём в мире альф. И Ари придется жить в нём тоже, рано или поздно. Но лучше рано, чем поздно – я считаю. Пусть привыкает. Он и так всю жизнь стараниями мужа как роза под колпаком рос. Всё, хватит, пора взрослеть.
Я на это тоже недовольно фыркнул, но мысленно признал правоту альфы. Мы ещё пару минут посидели молча, а потом директор склонил голову набок и прищурился лукаво:
– Очаровательное создание, не правда ли?
– Несомненно, – я принял эту незамысловатую игру и сверкнул глазами, – но я попрежнему играю в свои ворота, Господин Директор.
– Кстати, об этом. Как там Кеннет поживает?
От звуков родного имени всё внутри зазвенело, но я сохранил внешнее спокойствие и ненавязчиво вернул разговор к прежней теме:
– Не успел выяснить этот вопрос в связи с новой должностью воспитателя в детском саду.
– Ну, что вы такое говорите, – притворно возмутился альфа, – Ари совсем уже не ребёнок.
После этой фразы наши глаза встретились, и мы больше не могли удержать серьёзные лица, рассмеявшись в полный голос.
– Малкольм, – окликнул меня директор, когда я направился к выходу из кабинета, – я очень ценю то, что вы делаете, и ещё больше ценю то, чего вы не делаете.
– Я возьму на заметку, Господин Директор, – кивнул я и вежливо попрощался.
Я чётко понимал, что ещё не готов в мыслях вернуться к вопросу с Кеннетом. В конце концов, я сделал всё, что было в моих силах, чтобы решить его проблему, возникшую по моей вине. Оставалась одна задуманная мной деталь, но я пока был не готов приступить к её выполнению и поэтому откладывал на потом. Подозревал, что эмоции во мне всё ещё бурлят, а небрежно заданный вопрос директора только подтвердил мои опасения.
Ариэль же стал для меня отрадой. Всю свою нерастраченную заботу и нежность я вывалил на сладкого ребёнка, ну и закономерно перестарался. Убедиться мне в этом удалось однажды, когда я провожал его в корпус. Он, на том же самом тёмном лестничном пролёте, резко остановился и развернулся, вынуждая меня остаться на пару ступенек ниже, так, что наши лица были на одном уровне и в непосредственной близости.
– Мэл, – шепнул Ари, причмокивая карамельку. Он был так близко, что до меня донеслось его жаркое яблочное от леденца дыхание, – а у меня есть ещё один секрет.
И с этими словами он потянулся ко мне – горячий приоткрытый ротик мазнул по моим губам, оставляя после себя влажный сладко-конфетный след, а ручки потянулись обвиваться вокруг шеи, но я вовремя поймал его лицо в ладони и мягко отстранил от своего.
– Котёнок, ты чего? – с недоумением спросил я.
На меня взглянуло два испуганных орешка, а их обладатель попытался вырваться из захвата, но я ловко перехватил его за талию и прижал к себе, поглаживая по медовым волосикам, пока он не перестал трепыхаться.
– Я всё испортил, да? – заскрёбся он по моей спине.
– Давай-ка присядем, – я отстранился, скользнул рукой по его и потянул вниз, усаживаясь на ступеньки. Ари примостился рядом, потупив взгляд вниз.
– Ты помнишь, что тебе папуля про меня рассказал? – осторожно начал я.
– Значит, это правда? – взглянул на меня малыш, – Я думал папуля соврал, чтобы я, ну, на тебя не заглядывался.
– Нет, это правда, – кивнул я.
– А где тогда твой парень? – спросил Ари, в голосе засквозил робкий интерес.
– Ну, он сейчас дома учится, потому что твой папуля его от учёбы отстранил.
– А за что?
– За то, что он одному придурку врезал.
– А за что?
– За то, что тот сказал, что мы с ним не можем быть вместе.
– Как романти-и-ично, – протянул Ари.
Я закатил глаза, но с облегчением заметил, что, кажись, ребёнок с лёгкостью перенёс мой отказ. Я повернулся к нему и легонько погладил по кругленькому ушку:
– Ариэль, ты же не обижаешься на меня?
– Нет, а ты? – я мотнул головой, – и мы попрежнему друзья? – я утвердительно кивнул, и в ответ наконец проступила очаровательная улыбка с неизменными ямочками на щеках. Я чмокнул это чудо в макушку и пожелал спокойной ночи. А сам надеялся, что это всё не больше чем юношеский интерес, но взял на заметку, что обороты по обхаживанию Ари надо сбавить.
Впрочем, так или иначе, мне всё равно пришлось бы это сделать, потому что приближался конец семестра, и на голову падала подготовка к зимней сессии, давил груз неизвестности отношений с Кеннетом. Своё-то я отношение прекрасно знал, и носил не снимая на шее на цепочке тому подтверждение, но в разговорах с папой упорно избегал этой темы, да и за четыре месяца мало ли что у них там произошло. Обещание, данное самому себе – исправить всё, я намеревался держать, поэтому оставалось сделать одно маленькое, но пренеприятнейшее дело, чтобы потом оно не вылилось в порцию новых проблем. И имя этому делу было – Коул.
Как я его выцепил одного в общей гостиной – одному богу известно, но ждать другого подходящего случая остаться с ним наедине уже не приходилось. Поэтому я демонстративно прикрыл дверь и пожелал себе удачи.
Он сидел на кресле у камина, развернувшись ко мне спиной, и какое-то время давящую тишину разрывал только звук потрескивающих поленьев. Я подошёл ближе, и он, наконец, соизволил поднять на меня глаза. Кажется, я впервые за все эти месяцы взглянул на него и увидел. Его беспросветно чёрные волосы с удлинённой чёлкой, из-под которой виднелся тяжёлый взгляд светлых зелёных глаз. Их цвет напоминал воду, в которую только что опустили кисточку, чтобы смыть зелёную акварель. А напряжённость в теле дополнила образ готовящегося броситься в атаку хищника. Пантера. Он выглядел как натуральная пантера.
– Что, тоже хочешь врезать? – прервал он тишину.
– Ещё чего не хватало. Руки об тебя марать, – прошипел я, но кулаки разжать так и не сумел.
– Тогда какого тебе от меня надо? – он снова отвернулся к камину. Я попытался сесть в соседнее кресло, но тело буквально задеревенело, поэтому так и остался стоять чуть позади.
– Хочу сообщить, что у тебя есть последняя возможность высказать своё недовольство и не отхватить за это, потому что в следующем семестре возвращается Кеннет. Так что, валяй, и закроем тему, – я скрестил руки на груди, а потом совершенно искренне удивился тому, что парень решил этой возможностью воспользоваться.
– Хочешь, чтобы я извинился? – оскалился он, уперев взгляд на огонь, но я продолжил молчать, – А за что? За то, что не хочу лицезреть как два альфы упиваются друг другом вместо того, чтобы как все нормальные люди найти себе пару среди омег? Противно. Один богатый до жопы, другой смазливый, что аж на зубах скрипит. Да ты хоть понимаешь, сколько прекрасных омежек отдали бы свои сердца вам? А вы вот так взяли и просрали свой шанс.
Я от этой пламенной речи моргнул пару раз прежде чем спросить то, что стало внезапно таким очевидным:
– И с чего ты взял, что у тебя этого шанса нет?
– Что?
– Ты из меня идиота не делай! Сам только что прокололся: я услышал ровно то, что ты хотел сказать.
– И что ты услышал? – альфа даже обернулся через плечо.
– Зависть, – щелкнул зубами я.
Даже в плохо освещённой комнате было видно, как лихорадочно заходил кадык на шее Коула.
– Тебе показалось, – пробурчал он.
– Ну-ну, – я наконец отмер и развернулся, чтобы выйти.
– Подожди, – услышал я за спиной. Пришлось остановиться, но продолжать альфа не спешил.
– Второй возможности выговориться уже не будет, Ко-оул, – нараспев поторопил его я.