– Вряд ли. Отношения с алкоголем у меня весьма прохладные: я не люблю его, он не любит меня.
– Я и это предусмотрел.
С этими словами он вытащил из сумки бутылку газированного напитка. Прочитав на этикетке название, я прыснула:
– «Буратино»! Надо же. Как в детстве. Я думала, его уж давно не выпускают.
– Наш заводик безалкогольных напитков выпускает. Спрос большой. – Тут он улыбнулся «со значением»: – Кстати, Катенька, тон занудной училки – неверный тон. Со мной лучше дружить.
– Это кому как.
– Да что ж такое?! Или я подрастерял свои гусарские качества?
Я пожала плечами, а он решил сменить тему:
– А кто вы по профессии?
– Дизайнер интерьеров.
Нахмурившись, он спросил с некоторой опаской:
– Так вы что, та самая Екатерина Николаева?..
– Видимо, да. Другой я не знаю.
Он рассмеялся:
– И как я сразу не сообразил? Как увидел – сразу понял: дамочка высокого полета. Но как же нам повезло!
Я снова подняла одну бровь:
– В чем же везение?
– Ну как же! У вас же очередь заказчиков расписана на год вперед!
– Откуда вы знаете?
– Знаю. Наши людишки к вам пытались записаться, но вы их отбрили. А теперь вы будете жить у нас!
– Это ничего не значит. Я сама выбираю заказы, и не факт, что здешние мне приглянутся.
– А вы впервые в нашем городе?
– Нет. Я выросла тут. Однако уже давно живу в соседней области. Так сложились обстоятельства. Но родилась я здесь.
Он заинтересовался:
– Серьезно? А жили где? В каком районе?
– Да тут, неподалеку.
– А где именно?
– Вот здесь, – махнула я рукой в сторону его двора.
Он засмеялся:
– Ошибочка, мадам. В этом доме всегда жила наша семья.
– Я не в барском доме жила, а в гостевом. В саду.
– Когда это?.. - опешил он.
– Давно. Я тогда еще маленькая была. С одиннадцати до тринадцати лет.
Он прищурился, вглядываясь в меня. Потом поднял глаза к небу, вспоминая. А вспомнив, недоверчиво протянул тоном государственного обвинителя:
– Катюха?..
Я молча кивнула. Что ж, сик транзит глория мунди. Так проходит мирская слава. От «Катеньки» и «той самой Екатерины Николаевой» я молниеносно скатилась до «Катюхи».
Он растерянно хлопал глазами.
Я вложила в улыбку максимум сарказма:
– Облом, да?
Он горестно кивнул:
– Да уж, сюрпрайз. Ой, прости, я вдруг вспомнил: мне сейчас позвонить должны по важному делу.
– А мобильного у тебя нет?
– Мне на домашний позвонят.
Он встал, засобирался. Я не двинулась с места, сказала только:
– Спиртное забери.
Он кивнул, забрал виски и вино, оставив мне «Буратино», яблоки и конфеты. Ну, будет с чем вечером чаю попить.
От моего дома до своего он шел медленно, ссутулившись. Так идут дети, неся в портфеле двойку. Да уж, ему будет сегодня о чем подумать. Представляю его состояние: распушил хвост, и перед кем? Перед бывшей прислугой. Это ж надо так вляпаться!
Что ж, господин Соболев, игра началась. И я сделала первый ход. Ваша очередь!
Остаток дня я провела в доме, привыкая к нему. Очень хорошо, что окна комнат и кухни выходят либо на фасад, либо на задний двор. По крайней мере, Соболев не сможет наблюдать за мной в бинокль. А в сторону его дома выходят лишь окошки коридорчиков и подсобок.
К вечеру я соорудила себе грандиозный бутерброд с бужениной, заварила чай и, прихватив подаренные конфеты, снова вышла на террасу. Свет зажигать не стала, чтобы не чувствовать себя аквариумной рыбкой. Еду я мимо рта не пронесу и в сумерках, а вот жевать и думать, что за тобой пристально наблюдают, мне не нравилось. К тому же зажглись огни над дорогой, так что темнота не была кромешной.
На соседнем участке снова возился дядька-садовник, хотя время было уже позднее. Хозяина дома не было. Машины его тоже не видно. Уехал, должно быть. Вот и славно, трам-пам-пам! Пускай зализывает душевные раны подальше от меня.
Я открыто, не таясь, рассматривала соседний участок и прислушивалась к своим чувствам. Особой сентиментальности в себе не обнаружила. Да, когда-то там был мой дом. Да, я радовалась удаче, что повезло жить в таком замечательном месте. Но потом всё пошло кувырком, и жизнь придавила меня так, что я уверена: было бы много лучше, если бы мы никогда не знали семейку Соболевых.
Сначала я очень стеснялась хозяев и старалась не попадаться им на глаза. И мама так велела: не высовывайся! Поэтому помогала я ей в основном на кухне, а в комнаты заходила, когда никого дома не было. Да и заходила-то не просто поглазеть, а сделать конкретную работу: постели поменять, пыль смахнуть, цветы полить. А как только кто-то из хозяев подъезжал к дому, я пулей мчалась в кухню. Туда мадам Соболева практически не заглядывала. Даже указания насчет обеда и ужина отдавала у себя в комнатах.