Глупо? Оливия и так неуютно чувствовала себя без диплома, особенно в городе, где все имеют по две-три ученые степени. Слова Теда обидели ее.
– Кто бы говорил! Вот будут у тебя дети, тогда и поучай других. А я делаю для своего ребенка все необходимое.
Никакие доводы Теда не заставят ее изменить решение. Она была твердо уверена в своей правоте – с той самой минуты, как развернула письмо Натали.
Кроме того, взаимное доверие тоже что-нибудь да значит. Натали наняла ее без предварительного знакомства. Так почему бы Оливии не принять ее предложение без лишних вопросов?
…Ей приснился сон. Во сне ей вспомнилось детство, проведенное в Вермонте. Ее мать – почти ребенок. За Оливией присматривали соседи, пока она не подросла и не стала носить ключик на шее. К тому времени Кэрол Джонс работала с местным агентом по продаже недвижимости. Оливии заново пришлось пережить одинокие ночи в пустой квартире, прислушиваясь к сердитым голосам соседей с нижнего этажа. В темноте у маленькой девочки от страха замирало сердце: а вдруг мама вовсе не вернется?
А однажды утром Кэрол Джонс вернулась не с очередным любовником, а со своей матерью.
Оливия никогда раньше не видела бабушку. Девочка не верила словам матери, что бабушка умерла. По ночам, забившись в платяной шкаф (единственное место в квартире, где она чувствовала себя в безопасности), она придумывала десятки историй, объясняющих бабушкино отсутствие, и столько же воображаемых встреч.
В этом сне бабушка оказалась решительной, волевой женщиной. Она в течение многих лет пыталась разыскать свою упрямую дочь, которая беременной убежала от родителей, чтобы им насолить, а потом побоялась вернуться. Бабушка нанимала частных детективов, но все безуспешно. И вот, наконец, ее упорство вознаграждено. Благодаря старой фотографии Кэрол, тщательно отреставрированной и очень похожей на Оливию, старушка нашла свою дочь.
У вновь обретенной бабушки было лицо Натали Сибринг.
Конечно, это всего лишь сон, но, ведя старенькую «тойоту» на юг, Оливия решила, что сон этот вещий. Ей не терпелось поскорее добраться до Асконсета.
Тесс заметно нервничала, вопросы сыпались один за другим.
– А где мы будем жить?
– В Большом доме. Там есть флигель, где никто не живет, я же тебе рассказывала.
– Никто не живет? Там привидения?
– Они добрые.
– Мама!
– Да нет там призраков, Тесс.
– А сколько лет ее жениху?
– Не знаю.
– А вдруг там все старые? Старики не любят детей.
– Любят, если дети хорошо себя ведут.
– А если они будут сердиться просто так? Кто еще живет в доме Натали?
– Тесс, пожалуйста, называй ее миссис Сибринг.
– Ты зовешь ее Натали.
– Только за глаза. Кроме того, мне можно, я взрослая.
– А Карл тоже там живет?
Оливия вздохнула.
– Его зовут мистер Берк, и мне не известно живет он там или нет.
– А повар у них есть? А горничная? А дворецкий?
– Не знаю.
– Вряд ли я научусь кататься на яхте.
– Научишься, не бойся.
– Ты уже обращалась в Кеймбридж-Хит?
– Да, они рассматривают наше заявление.
Оливия разговаривала с работником приемной комиссии утром. С ней было заявление Тесс и медицинская карта, а также буклеты из Провиденса и других близлежащих городов с адресами школ и музеев, где существовала вероятность найти работу. Она везла с собой и копии резюме и писем, которые она уже успела разослать работодателям. Она собиралась сообщить им свой летний адрес, что было бы удобным поводом напомнить о своем существовании.
– А если я не поступлю? – спросила Тесс.
– Если не поступишь, – рассудительно повторяла Оливия в сотый раз, – значит, в пятом классе нет мест. Класс уже сейчас полностью укомплектован. Ожидается, что за лето уйдут двое, не больше.
– А почему они уйдут?
– Переедут вместе с родителями, которые нашли новую работу.
– А если не переедут?
– Тогда мы будем поступать на следующий год.
– Что же я буду делать весь этот год?
Если они уедут из Кеймбриджа, в другом городе школа может оказаться лучше, учительница – более терпимой. Иначе Оливия просто не знала, что предпринять. Ее встреча с Нэнси Райт ни к чему не привела. «Поймите, – высокомерно заявила та, – мы не вправе уделять столько внимания нескольким отстающим в ущерб успевающим ученикам». Оливии с трудом удалось убедить директора школы и педсовет перевести Тесс в пятый класс. Они согласились с такой неохотой, что ей стало ясно: в случае неудачи во всем будут винить только ее.
Ни о каком взаимном сотрудничестве с учителями не могло быть и речи. Оливия окончательно убедилась, что Тесс необходимо перевести в другую школу.
Она продолжала размышлять об этом, сворачивая с автострады в соответствии с указаниями Натали. Думала она и о том, что может не справиться с работой. Писать письма проще, чем книгу. Компьютер проверит правописание и грамматику, но содержание и стилистика – полностью на Оливии.
Сказать по правде, от того, сумеет ли она справиться, зависит все. В противном случае не будет ни лета на побережье, ни чая со льдом на веранде, ни пикников, ни катаний на яхте. И путешествий в прошлое по фотографиям тоже не будет. Не будет восторженных рекомендаций от Натали и Карла, а значит, вряд ли за нее замолвят словечко влиятельному знакомому, который мог бы представить ее директору музея, где требуется опытный реставратор. «Приличного вознаграждения» тоже не будет, и тогда можно распрощаться с мечтой определить Тесс в Кеймбридж-Хит.
Наверное, она напрасно поддерживает в Тесс надежду, но как же иначе? Тесс придется проходить собеседование и тестирование. Оливия подала заявление в надежде, что девочка его пройдет.
В полном молчании они проехали вывеску с названием города Асконсет. Оливия испытывала тайный страх и восторг; по-видимому, Тесс чувствовала то же самое.
Окрестный пейзаж производил впечатление заброшенности: за низкими кустиками, кленами и дубами виднелись невзрачные домики. Вдалеке на поле – ржавеющая сельскохозяйственная техника. Похоже на умирающий город.
Но Оливия знала, что это не так. Там, за полями, скошенные луга, на которых пасутся породистые лошади. Согласно веб-сайту «Асконсета», виноградарство здесь процветает. В прошлом году в «Асконсете» продали шестьдесят тысяч ящиков вина вместо пятидесяти пяти позапрошлогодних, и по качеству вино последнего урожая гораздо выше. Вина «Асконсета» вообще признаны лучшими на Восточном побережье. Марочные сорта подаются в дорогих ресторанах, более дешевые – в магазинах. Если Натали выгодно выйдет замуж, дела тем более пойдут в гору. А это всего лишь пригород.
Не стоит судить о содержании по оболочке. Слишком много ошибок она успела совершить. В свое время ее обворожили ум Джареда, упорство Теда, прекрасный голос Дэмиена и кулинарные способности Питера. Но ни с кем из четверых она не испытала счастья.
Теперь у Оливии новые наряды, новая работа и новое место жительства. Так открывается новая страница в ее жизни.
Центр Асконсета возник перед ними в полном соответствии с описанием Натали: закусочная, магазин, коттедж, где, по-видимому, разместились юрист, психиатр и ветеринар, и частный дом. Все четыре здания старинной застройки; деревянные балки выкрашены в желтый цвет. Некоторая старомодность показалась Оливии не случайной – похоже, здесь любят старину. Из офиса юриста вышла хорошо одетая семейная пара, на ступеньках магазина сидели беззаботные мальчишки, на веранде закусочной под тентами расположились горожане. К магазину подъехал пикап с продуктами.
Все дышит спокойствием и процветанием, подумала Оливия. Центр городка сохранил аромат старины. Наверное, горожане много смогут рассказать о том, что раньше размещалось в магазине или закусочной. Надо будет вернуться сюда с фотокамерой.
Дорога стала подниматься вверх по склону. Они проехали мимо кирпичного здания с вывеской «Таун-Холл» и огромного гаража пожарной службы. На вершине холма стояла беленькая чистенькая церковь. Ее колокольня сияла на фоне бледно-голубого неба. С холма открывался вид на океанский простор. У Оливии захватило дух от такой красоты.