Грасиэла покосилась на подругу и поднесла чашку к губам:
— Думаю, для сегодняшнего дня мы проявили по отношению к усопшей уже достаточно уважения.
— Совершенно верно. — Мэри-Ребекка кивнула в знак согласия и отвернулась. — Ну так что, уйдем отсюда?
Они направились к выходу из дома, провожаемые несколькими откровенно недоброжелательными взглядами.
— Наш дом сейчас в моем полном распоряжении, — сообщила Грасиэла, надевая перчатки в ожидании того, когда подадут ее карету и карету подруги. Выйдя на крыльцо, она стояла на ступенях и зябко куталась в свой плащ, отороченный горностаевым мехом. С сумрачного неба падали редкие снежинки. — Может, поедешь со мной и чем-нибудь подкрепишься? Мы вдвоем помянем Эванджелин, а затем ты можешь рассказать о том, как прошел твой недавний отдых с детьми. Мне хотелось бы об этом услышать.
— Дом в твоем полном распоряжении? Даже не верится! Когда я выезжала сегодня после полудня, мои мальчики дрались друг с другом деревянными мечами, а дочка устроила истерику из-за того, что она не могла найти свою любимую китайскую шаль. — Мэри-Ребекка посмотрела вверх, на небо. — И виноватой в этом почему-то оказалась я.
Грасиэла хихикнула, прекрасно понимая, что такое частенько бывает в их жизни:
— Ну да, конечно.
— Так что я отнюдь не спешу возвращаться домой. Показывай, куда ехать, моя дорогая подружка.
Грасиэла, улыбаясь, позволила конюху помочь ей сесть в карету. Она, по правде говоря, и сама очень редко оказывалась дома в одиночестве. Ее дочь Клара и падчерица Энид всегда находились где-то рядом с ней. Впрочем, подобное положение вещей вполне устраивало Грасиэлу. Ей очень нравилось находиться в окружении своих родственников и друзей. Она с ужасом думала о том дне, когда ее дочь выйдет замуж и станет жить отдельно. Она, конечно же, хотела, чтобы Клара нашла свое счастье и вышла замуж за хорошего человека. Учитывая, что Кларе уже исполнилось четырнадцать лет, этот день наступит довольно скоро — как говорится, не успеешь и оглянуться.
Жизнь течет быстро. Грасиэла, казалось, всего лишь вчера бегала босиком по папиному винограднику, будучи обыкновенной девчонкой с растрепанными волосами, которая громко хихикала, играя в догонялки со своими родными и двоюродными сестрами и братьями. Теперь же она была почтенной герцогиней, матерью дочери-подростка.
Она боялась расставания не только с Кларой, ей не хотелось терять и Энид тоже, по которой она будет скучать. Правда, ее падчерица по всем принятым в обществе меркам уже была старой девой. Тем не менее Грасиэла полагала, что Энид когда-нибудь все-таки выйдет замуж. Она чувствовала, что у Энид есть настойчивое желание обзавестись своим собственным домом, мужем и детьми. Она замечала это желание в выражении глаз Энид, когда та узнавала, что другие девушки ее возраста выходят замуж и становятся матерями. Правда, падчерица Грасиэлы была упрямой и чрезмерно умной, с явной склонностью к тому, чтобы быть «синим чулком», и это отнюдь не было теми качествами, которые люди стремились найти в английской невесте. Однако Грасиэла даже не сомневалась, что Энид в конце концов встретит джентльмена, которого эти ее качества вполне устроят.
И тогда она, Грасиэла, останется совсем одна. Будучи вдовой, она смирится со своим положением и будет наблюдать за сменой времен года в ожидании приезда к ней в гости кого-нибудь из родственников.
Приехав наконец-таки к своему городскому особняку, она сделала над собой усилие и отогнала унылые мысли, полагая, что они были вызваны общей мрачной атмосферой сегодняшнего дня. Без Клары и Энид дом показался ей очень тихим… и даже пустым, хотя в нем находилось два десятка слуг.
Грасиэла прошла вместе с Мэри-Ребеккой в гостиную. Там она сняла перчатки и, вызвав колокольчиком слугу, велела ему принести ее любимую мадеру — крепкое белое вино, изготовленное из винограда, собранного в тех землях, где когда-то находился виноградник ее отца. Именно когда-то, потому что теперь какой-то дальний родственник владел и этими землями, и титулом ее отца, однако всего лишь один глоток вина неизменно уносил Грасиэлу в дом ее детства, вызывая у нее связанные с ним приятные воспоминания.
Ко всему тому, что было в ее жизни до Отенберри. То есть до того, как ее жизнь стала… сплошным разочарованием.
Миссис Уэйкфилд, экономка, принесла графин вместе с пирожными и печеньем. Грасиэла и Мэри-Ребекка так много за один присест никогда не съели бы, но тем не менее они с жадностью набросились на еду.
— Благодарю вас, миссис Уэйкфилд. А то мне сегодня с утра как-то совсем не хотелось есть, — сказала Мэри-Ребекка, откусывая первый кусочек.