— Я дала ему имя. Тёрнер был единственным, кому я рассказала, — её голос был хриплым ото сна и молчания.
— Ты это сделала? Хорошо, я уверена, что оно было особенным, — ответила моя мама.
— Ноа. Это было вторым именем моего папы.
Я не знал этого. Она никогда не делилась этим кусочком информации со мной.
— Ноа — хорошее и сильное имя. Похоже, он был борцом.
Новая волна слёз и рыданий обрушилась на её тело.
— Был, а теперь его нет.
— Я не знаю, какого ты вероисповедания, милая, но твердо верю, что у Бога есть планы на каждого из нас. Когда приходит наше время, нас призывают обратно к нему, потому что мы нужны в другом месте, и тех из нас, кто остается, это учит жить по-другому. У Ноа была своя цель. Что за цель была... ладно, это зависит от тебя — найдёшь ли ты ответ.
Я мог бы сказать, что она обдумывала эту мысль. Не думаю, что Аннабелль была очень религиозным человеком, однако, тем или иным способом все мы во что-то верим. Если слова моей мамы давали ей утешение, то ей-Богу, я надеюсь, что она продолжит разговаривать. Я не хотел вторгаться в их момент спокойствия и уединения, поэтому отступил назад и закрыл дверь. Войдя в гостиную, я сел на диван и уронил голову на руки, запуская в волосы пальцы. Моя мама давала тот же покой и мне. Я не смог бы справиться с этим в одиночку, и был в недоумении, как утешить человека, которого никогда не хотел бы увидеть страдающим, потому, что это было сложнее, чем я когда-либо мог себе представить. Откинувшись назад, я положил голову на спинку дивана и закрыл глаза. Ну и денёк.
Я понятия не имел, сколько времени прошло, я проснулся от того, что мама коснулась моей ноги и шепнула, что уходит. Я даже не понял, что задремал.
— Где она?
Её глаза были красными, и я знал, что она плакала вместе с моей девушкой.
— Она снова уснула.
Я кивнул.
— Спасибо, что приехала.
— Пожалуйста, сынок.
— Я не знал, что ещё сделать, мама. Как будто, когда я сказал ей, что он ушёл, ушла и она.
Она наклонилась вперёд и погладила меня по щеке.
— Я не знаю, что значит потерять ребёнка. Слушая, как Аннабелль рассказывает об этом младенце за ужином, как много обожания было в её голосе, было понятно, что он был особенным для неё. — Мама опустила руку. — Она любила его, как своего собственного, Тёрнер. Я не знаю, как и почему она привязалась к нему, но очевидно, у неё была причина. Бедная девочка видела слишком много потерь в своей жизни, и это было ещё одним знаком для неё, чтобы уверовать в то, что мир — жестокое место, которое причиняет ей только боль, если она позволяет ему.
— Хорошо, но я не хочу, чтобы она опять закрылась от меня. Это то, что меня сейчас больше всего беспокоит. Потребовалось время, чтобы заставить её раскрыться, и даже после этого она остерегается.
— У неё есть причины.
— Я знаю.
Мама подарила мне мягкую улыбку.
— Одно дело за раз, Тёрнер. Ты не можешь исцелить всех. Покажи ей, что ты радом, и она скажет тебе, в чём нуждается. — Она встала и подошла к двери.
— Ты можешь вести машину, или мне следует позвонить папе и попросить его подобрать тебя?
— Я в порядке. Я позвоню завтра утром, чтобы узнать, как она. У меня есть несколько вещей, которые я хотела бы сделать, и мне нужно будет узнать твоё мнение.
Моя мама была всегда чем-то занята.
— Звучит заманчиво.
Она закрыла за собой дверь, и дом погрузился в тишину. Что за дерьмовое окончание дня, в котором было так много потенциала. Решив, что я должен увидеть Аннабелль и почувствовать её, я вернулся в комнату. Она лежала на спине, положив руки на живот. По крайней мере, она выглядела спокойной. Сняв футболку, я подошёл и прилег рядом с ней. Я не хотел давить на неё, но также хотел удостовериться, что она знает, что я здесь. Я накрыл её руку своей, и по ее желанию, Аннабелль переплела пальцы с моими. Она сделала рваный вздох. Такой же, как у ребенка, который слишком много плакал. Я оставил между нами пространство и всё же находился на расстоянии вытянутой руки, если она будет во мне нуждаться. Пока этого было достаточно.
12 глава
Аннабелль
Прошло два дня с тех пор, как Ноа отошёл в мир иной. Мои смены в больнице были распределены между другими медсёстрами, а я заперлась у себя дома. Я не хотела никуда выходить и что-либо делать. Я не могла справиться с этим. Ребёнок, который пришёл в этот мир при наихудших обстоятельствах, был совершенно невинным и так хотел жить. Он боролся и начал поправляться, а затем умер, будто не имел ни для кого никакого значения. Хотя, имел. Он имел значение для меня. Я заботилась о нём, уделяла ему время, я любила его и показывала ему свою любовь. Его никчемная мать бросила его. Ни один ребенок не заслуживает такой жестокости. У меня не было никакого намерения усыновлять его или что-то ещё в этом роде, но я бы проследила за тем, чтобы кто-то достойный оказался рядом с ним. Я была далека от готовности завести своего собственного ребёнка. На самом деле, сама идея завести ребёнка пугала меня так сильно, что я пришла к выводу, что скорей всего не буду заводить собственных детей. Я видела, как дети появляются на свет. То, как родители относились к своим маленьким чадам, только поддерживало это соображение в будущем.