Оказавшись в универе, я тут же бросился в туалет, где приложился лбом об стену. Идиот. Дурак. Дебил. Дегенерат. Три года быть уверенным, что ненавидишь человека, а потом вдруг осознать, что ты, оказывается, его любишь и просто ревнуешь ко всем, и сразу спалиться перед этим человеком. Да я, блин, бью все рекорды. Победитель, мать его, по жизни.
— Так лажануть! Это же насколько тупым надо быть? — корил я себя, монотонно стуча лбом об стену. — Идиот!
Теперь уже впору мне задумываться о выходе на улицу через окно. Но буду надеяться, что Слава не обратит на мои слова особого внимания...
... Ну да, как же, сейчас! Повезет мне! Мищенко бросился ко мне с требованием поговорить сразу, как я появился в аудитории, а я кинулся прочь от него. И мы, в полной тишине, навернули не один круг в кабинете под удивленные взгляды одногрупников, пока не пришел препод и не заставил нас сесть на места.
После пары я сделал "самолетик", то есть расставив руки в стороны и свистя, бегом смылся из аудитории, отставив Славу с носом.
Так продолжалось весь день. И следующий тоже. И последующий. Мищенко с упорством барана пытался меня выловить и поговорить, а я ускользал от него, как червяк, хоть мне и не нравится это сравнение.
Четвертый день не отличался от трех предыдущих, если не считать того факта, что мне пришлось завернуть на работу к отцу. Я без стука ввалился в его кабинет, удивив его.
— Ты чего тут делаешь?
— Мама позвонила, сказала, что у Гошки памперсы закончились, и ты дашь деньги, чтобы я их купил, — отрапортовал я. Папа полез за бумажником. Достав пять тысяч, он протянул их мне, а я уже, аккуратно сложив их пополам, запрятал во внутренний карман куртки и направился к выходу, когда в дверь постучали, а затем приоткрыли и в образовавшуюся щель просунулась улыбающаяся морда Славы. Чтоб его черти сожрали! Какого черта он тут делает?
— Можно? — поинтересовался парень, бегая глазами от меня к моему отцу.
— Мищенко? — уточнил папа.
— Да.
— Заходи.
— Я пошел, — решил я известить их. Но не тут-то было.
— Останься, Слав. Вы ж друзья, к тому же ты мне сообщил о случившемся, так что имеешь право все знать, — сказал отец. Я еле сдержался, чтобы не застонать и не удариться головой об стену.
— В общем так, друзья мои хорошие, навели мы тут справки, прошерстили это кафе, и выяснили, что Святослав не один такой ло... Кхм... Везунчик. Оказывается, хозяин заведения проделывал этот трюк несколько раз, а если быть точнее, то пять. Святослав был шестым. Он сам подкидывал им дневную выручку, затем обвинял в воровстве и требовал деньги, за то чтобы полиция ничего не узнала.
— И что теперь будет? — спросил Слава.
— Суд, конечно. Твои деньги тебе вернут. Ах, и вот еще что, — папа порылся у себя на столе и выудил среди бумаг маленькую визитку. — Держи, это визитка адвоката, что будет представлять всех пострадавших. Так как дело вы точно выиграете, в этом можешь не сомневаться, то вы ему ничего не должны будете. Единственное что, позвони и обсуди с ним сумму морального ущерба.
— Моральный ущерб? — заторможенно повторил Слава, забирая визитку. Он явно находился в прострации от счастья и теперь туго соображал.
— Да, — подтвердил отец.
— Отлично. Все хорошо, что хорошо кончается. Ну, я пойду? — подал я голос.
— Слава, подожди! — окликнул меня Мищенко, придя в себя. Сваливаем отсюда, да побыстрей. И у меня почти получилось. Я даже успел взяться за дверную ручку, когда этот тип схватил меня за руку, чуть выше локтя.
— Да подожди ты. Нам надо поговорить.
— Не надо, — сквозь зубы процедил я, выдергивая свою руку из его захвата и дергая дверь на себя. Но не тут то было! Слава вцепился в мое плечо, резко повернул к себе и поцеловал! Поцеловал!!! На глазах у моего отца!!! Он совсем свихнулся, что ли?!
— Кхм... — раздалось в стороне. Слава разорвал поцелуй и повернул голову в сторону, где сидел папа. Я сделал то же самое, только был при этом напуганным до усрачки. — Я вас сейчас в камеру посажу за гей-пропаганду... Так что быстро свалили отсюда. Кыш! Завтра увидимся.
— Ты не придешь сегодня ночевать? — голосом истинного заботливого сыночка спросил я.
— Это ты не придешь сегодня ночевать.
Не понял... Меня что, выгоняют из дома? Я ничего не сделал! Это все Мищенко идиот!
— Пап, это не то, что...
— Все мы правильно с твоей матерью подумали, иначе стали бы заводить второго ребенка на старости лет?
Мое лицо наверняка вытянулось, зато Слава засмеялся и, взяв меня за руку, потащил прочь из кабинета. Думаю, мы вновь представляли собой довольно интересное зрелище. Правда, теперь буксиром работал Слава, а я ошарашенно хлопал глазами, пытаясь переварить слова отца.
Когда я только успел проколоться?..
<p>
</p>