Какой-то восторг вдруг накатил на Славика. «Сейчас я тебя прокачу, курносая!» — озорно подумал он и сильнее нажал на акселератор. Старенький, видавший виды, потрепанный самосвал нервно задрожал от скорости. Девушка сжалась, вцепилась одной рукой в сиденье, другой — в сумочку. «Сейчас попросит, чтоб тише ехал», — радостно усмехнулся про себя Славик. Но девушка молчала всю дорогу. В Масловке около магазина Славик сбросил газ и резко затормозил. Ляля ткнулась вперед и задержалась руками за стекло. Сумочка упала на пыльный пол кабины возле чемодана. Потом, когда машина остановилась совсем, девушка шлепнулась назад на сиденье и как-то облегченно-восторженно выдохнула:
— Ух, чумовой!
Пыль обогнала, окутала машину, пробиваясь в щели в кабину. Славик поднял сумочку, вытер ее и положил на колени девушки. Какое-то мгновение сидели молча. Ляля дышала быстро, легко и по-прежнему глядела вперед.
— Приехали, — сказал Славик.
Девушка щелкнула сумочкой, достала кошелек и спросила:
— Сколько?
— Два.
— Ого! — возмутилась Ляля. — Тут, наверно, на автобусе не больше полтинничка… А вы дерете!..
— При чем здесь деньги? Я говорю — два поцелуя.
— Ишь какой…
Она высыпала из кошелька мелочь себе в руку и протянула Славику. Но тот сжал ее ладонь с мелочью в кулак и, открывая дверцу с ее стороны, проговорил:
— Как нехорошо! Как нехорошо! Такая хорошенькая ручка, и что делает… Ай-яй-яй!
Потом, когда девушка спрыгнула со ступеньки, добавил, погрозив пальцем:
— Смотри! Не делай больше так.
И лихо рванул с места, помчался в Павлодар на ток. Там он вскоре забыл о Ляле, но веселое, радостное настроение не покидало его до вечера. Какая-то нежность, доброе чувство жили в груди, словно он сделал кому-то что-то очень хорошее, помог так, что этот его поступок отразится на всей жизни того, кому он помог.
Вечером, подъезжая к своей избе, Славик с радостным удивлением увидел Лялю возле соседней избы, и смутная догадка пришла ему в голову: должно быть из-за нее ему было так тепло в душе весь день. Ляля разговаривала с соседкой.
— Тетя Шура! — крикнул он, вылезая из кабины. — Это что, новая квартирантка твоя?
— Да. Познакомиться хошь? Иди, познакомлю!
— Я уже успел, познакомился, — радостно ответил Славик.
— Ишь ты, шустрый какой! Ну, тогда заходи за ней, клуб ей покажешь наш, в кино сходите.
— Некогда мне, тетя Шура. В командировку надо, — крикнул Славик и направился к крыльцу.
— С кем это ты разговаривал? — спросила мать, выходя из сеней.
— С тетей Шурой. У нее квартирантка теперь жить будет. Медичка…
— Видела уж я. Хорошая девка, обходительная. Больно молода только для такой работы. Вдруг кто рожать надумает, она, что ли, роды принимать будет?
— В район отвезут. Сейчас недолго. Раз и там.
— А ты куда это собрался? — вдруг совсем другим тоном спросила мать. — Что это у тебя за командировка такая? Небось опять в Красную Ниву, к этой пигалице своей?
— Чем она тебе не нравится? Девчонка как девчонка, худая только, — усмехнулся Славик и пошел в избу.
— Ты смотри, доездишься. Милиция встренет, машину заберет, тада узнаешь, — проговорила мать.
Славик долгое время не видел Лялю. Днем работал, а вечером уезжал в соседнее село к своей подруге, которую мать называла пигалицей, не нравилась она ей, возвращался оттуда под утро. Но от матери он слышал, что новая медичка всем ребятам головы вскружила, гуртом за ней ходят, а она ни с кем — всех отшила.
Однажды рано утром Славик, еще не совсем проснувшись, сидел за столом, лениво жевал яичницу. Мать возле судника наливала ему молоко в кружку и сердито ворчала:
— Повадился до свету по деревням шастать. Спать уж совсем перестал. Уснешь за рулем, задавишь кого, аль под мост попадешь. Тада узнаешь… И было бы хоть из-за кого, а то так…
Славик не отвечал. Мать поставила на стол кружку, положила рядом батон и продолжала ворчать:
— Тут прямо под боком девка золото, и собой как принцесса, а хозяйственная какая… Шурка-то не нарадуется на нее: корову встречает ей, воду таскает, пологорода картошки сама окучила, даже корову однажды подоила, когда Шурка на работе задержалась. А ить городская! А комнату как содержит — любо глянуть. Иная на ее месте к венику не коснулась бы, хозяйка есть — подметет. А эта…